Елена Кондрацкая - Когда заканчиваются сказки

«И Совет будет ходить по струнке и наконец выполнять то, что велит царь, а не что взбредёт ему в голову», – любил повторять он.

Аньяна слушала отца вполуха, на её сторону вставала мать – она была когда-то Соколом, но покинула службу после рождения второй дочери. Она, как и Аньяна, выступала за независимость Гвардии, отчего нередко ссорилась с отцом.

– Дочь, ты должна понять, что царю… – начал было Ратибор.

– Царю надо меньше пить! – не выдержала Аньяна. – И тогда мне не придётся тайно сбегать из гарнизона, чтобы вылечить ему похмелье.

Ратибор замолчал.

– Я помогаю ему только потому, что ты об этом просишь. Но о большем, умоляю, не проси меня. Все вокруг думают, что он запил из-за невесты, но мы-то с тобой знаем, сколько лет я помогала тебе скрывать его любовь к бутылке. Просто сейчас скрывать уже больше не выходит. Рано или поздно это должно было случиться.

– Мы не можем, придворные…

– Я не могу. Атли мне доверяет, мне нужно заслужить доверие гвардейцев. Я выбираю Гвардию, отец.

– Ты совершаешь ошибку, – только и сказал Ратибор с горечью и толкнул дверь в царские покои.

Приближённые царя знали, что выпивка стала лучшим другом Радомира ещё много лет назад, после смерти жены, которая отдала Морене душу сразу после рождения Дарена. Но если раньше он редко напивался до беспамятства и легко сохранял образ надёжного и сильного правителя, то в последнее время царь принялся пить не просыхая. Возможно, дело и правда было в сбежавшей невесте, появившейся из ниоткуда и исчезнувшей в никуда – тёмная история, подробности которой знали разве что царевич Дарен и сам царь, но рассказывать их никому не торопились. Злые языки поговаривали, что невеста та была ведьмой и опоила царя приворотным зельем. Так это или нет, Аньяна не знала, но с тех пор, как невеста исчезла, Радомир всё чаще стал напиваться вусмерть.

Вот и в этот раз посреди спальни, среди золотых сундуков, покрывал и подушек, на шерстяном ковре возле кровати лежал царь Радомир. В нос ударил резкий запах мочи и вина, и Аньяна поморщилась, прикладывая к лицу надушенный рукав платья. Под царём, словно кровавое пятно, растеклось из бурдюка вино, а он так и заснул – лицом в луже. Золотой обруч съехал со лба. Поверх чёрного платья на царе лежала, обнимая лапами, бурая медвежья шкура.

– Это что-то новое. – Аньяна прошла в комнату и присела на корточки рядом с телом.

Ратибор выглянул напоследок в коридор и плотно закрыл двери в покои.

– У тебя мало времени. С минуты на минуту на аудиенцию должен прийти Драган.

Аньяна напряглась:

– Что ему нужно?

– Не знаю. Поторапливайся.

Аньяна цокнула языком, стащила с царя медвежью шкуру и с трудом перевернула его на спину. Радомир недовольно заворчал, попытался оттолкнуть её, но промахнулся, и рука безвольно упала на ковёр.

– Он обмочился. Новое платье найди ему, – бросила Аньяна отцу, а сама полезла в рукав за снадобьем.

Ратибор выругался, но послушно пошёл к ближайшему сундуку.

– Так плохо ещё не было, – сказал он.

– Будет хуже, если не найдёшь способ уговорить его бросить.

– А ты не можешь? Этими своими чарами.

– Мы это обсуждали, чары не всесильны. Нужно, чтобы Радомир остановился сам.

– Или ты просто не хочешь? На радость своему Атли.

Аньяна ничего не ответила. Не видела смысла спорить, знала, что отец просто на взводе и оттого говорит ей неприятные вещи, чтобы самому было не так тревожно и страшно. А ему было страшно. Слишком много сражений прошёл – ещё юнцом воевал с кочевниками – и теперь за каждым углом видел врага. Возможно, и её скоро ждёт то же самое.

Аньяна влила в рот царю горький отвар, и он закашлялся. Положила руку на холодный от пота лоб и прошептала заклинание.

– Скоро его вырвет, и ему станет лучше. Но отвары уже помогают гораздо хуже, так что я не знаю, насколько свеж и бодр он в итоге будет. С остальным, надеюсь, справишься сам? Мне пора возвращаться.

Ратибор кивнул. Он уже держал в руках чистое платье. Аньяна поднялась на ноги и быстрым шагом направилась к двери. Она не нашла в себе сил попрощаться с отцом, ей было противно. От царя, от отца и от самой себя.

Аньяне отчаянно хотелось сбежать. Уехать подальше, не становиться главнокомандующим, не принимать ответственность, не биться за независимость Гвардии, не сражаться с собственным отцом. Она знала, что это малодушно, что не этого от неё ждут, не такие надежды на неё возлагают. Она не могла подвести Атли, не могла подвести Белаву.