Екатерина Каблукова - Давай сыграем в любовь

– Что случилось? – графиня Ольшанска томно потянулась, пробуждаясь. – Мы приехали?

– Император… – выдавила служанка, понимая, что её госпожа не может сказать и слова. – Он… они все умерли…

– Кто? – графиня все еще находилась во власти сна и не совсем понимала, что ей говорит эта носатая девица, слишком зазнававшаяся, как и все слуги, близкие к своим господам, тем более у девицы был такой акцент…

– Император Франц погиб вместе со всей семьей, – безжизненно произнесла Амалия. – Их яхта разбилась о скалы.

Графиня буквально онемела, с ужасом смотря на свою подопечную. Та отвернулась, пытаясь скрыть растерянность. Девушка просто не представляла, что сейчас делать. Стоило ли ехать во дворец и добровольно становиться заложницей, весьма ценной, если вспомнить то, что она всегда считалась любимицей отца.

Дверца снова распахнулась. Амалии подумалось, что в этой поездке в карету заглядывают гораздо чаще, чем это предусмотрено протоколами. Впрочем, о каких протоколах могла идти речь.

– Простите, контесса, какие будут распоряжения? – капитан растерянно переминался с ноги на ногу.

– Я… – Амалия беспомощно смотрела на своих спутниц. – Наверное, нам надо возвращаться в Норрик?

Ей никто не ответил. Девушка уже готова была отдать приказ развернуть карету, когда к ним подошел начальник гарнизона. Караульный, сопровождавший его, нес фонарь. Покачиваясь на каждом шагу, светильник отбрасывал зловещие тени.

– Контесса Амалия? – мужчина по-военному коротко поклонился, выждал, когда она кивнет, и продолжил. – Император приказал мне сопроводить ваш экипаж ко дворцу.

Девушке хотелось возразить, что распоряжение, наверняка, было отдано раньше, еще до того, как все погибли, но у нее сейчас не было сил спорить. За спиной мужчины маячили солдаты, и Амалия лишь безвольно кивнула, соглашаясь.

Начальник гарнизона еще раз поклонился, захлопнул дверцу, затем кто-то запрыгнул на козлы рядом с кучером.

Экипаж вновь покатил, на этот раз колеса стучали по брусчатке, которой были вымощены городские мостовые. В любое другое время Амалия с удовольствием рассмотрела бы освещенные новомодными газовыми фонарями улицы, по которым сновал народ, заметила бы отличия в модных платьях и костюмах прохожих, но сейчас она была слишком потрясена происшедшим. Её сил хватило лишь на то, чтобы сидеть в карете, старательно избегая растерянных взглядов своих спутниц.

Экипаж остановился, послышался скрип ворот. Брусчатка сменилась гравием. Значит, они въехали в ворота императорского дворца. Амалия бросила взгляд в окно. Ранее она, бывая на балах, любовалась подъездной аллеей и клумбами, по праву считавшимися особой гордостью императорского замка, но сейчас и темный парк, и сам замок показались ей зловещими.

Построенный в незапамятные времена как родовой дом князей Лауфенбургских, он неоднократно перестраивался, и сейчас о старинной крепости напоминали лишь часть стены да часовня с огромными стрельчатыми окнами, украшенными витражами.

Карета остановилась у главного входа. Лакей, одетый в красно-золотую ливрею с вышитым на спине имперским гербом: парящий над тремя звездами ястреб, открыл дверцу. Амалия заметила и потрясенный взгляд, и траурную повязку на его плече. Значит, все было правдой. Она вышла и беспомощно замерла, ожидая, пока графиня последует за ней. Слуги тем временем выгружали сундуки. Женщина долго мешкала и в конце концов решила не покидать экипаж.

– Простите, моя дорогая, вы не будете против, если я попрошу кучера отвезти меня в мой особняк, на улице льет как из ведра? – не дожидаясь ответа, она захлопнула дверь и постучала в крышу кареты. – Трогай!

Лошади уныло поплелись к воротам. Амалия так и осталась стоять на крыльце, совершенно не зная, к кому обратиться.

– Контесса, – окликнул ее незнакомый человек в военном мундире. Не будь девушка так растеряна, она даже определила бы род войск незнакомца и заметила, что у него красивые голубые глаза. Но она была так подавлена, что обращала внимание лишь на повязки из черного крепа, которые носили все во дворце.

– Простите мне мою дерзость, мы не представлены друг другу, – продолжал мужчина, – но думаю, в столь исключительных обстоятельствах мы можем отступить от этикета, я барон Эдмунд Фриш, адъютант или, если угодно, секретарь Его Императорского Высочества, ныне наследного принца Рудольфа.

– Барон, – Амалия заученно протянула руку, которую тот поцеловал. Это словно отрезвило ее, девушка вздрогнула, её взгляд стал более осмысленным, – Простите, это все…