Дженнифер Ли Арментроут - Корона из золотых костей

Неужели мне одной все это показалось… странным? Дочь Аластира? А теперь его внучатая племянница? Я сомневалась, что в Атлантии не было других вольвенок, которые прекрасно бы подошли в жены Кастилу, особенно учитывая, что он не выражал заинтересованности в предлагаемом союзе.

Ничто из этого не указывало на вину Аластира, но выглядело подозрительно.

Вольвен уставился на Кастила как громом пораженный.

– Не знаю, что, по твоему мнению, натворил Беккет и какое это имеет отношение ко мне, но мой племянник никогда бы не принял участие в чем-то подобном. Он всего лишь щенок. И я бы…

– Заткнись, – прорычал Кастил. Я выглянула из-за его плеча.

Вольвен побледнел.

– Кастил…

– Не заставляй меня повторять, – перебил он и повернулся к стражникам. – Схватить Аластира.

– Что? – взорвался Аластир.

Часть стражников повернулась к нему, тогда как остальные нервно переводили взгляды с Кастила на короля с королевой, которым поклялись в верности.

Король, прищурившись, посмотрел на сына.

– Насколько нам известно, Аластир не совершил никаких преступлений.

– Может и нет. Может, он абсолютно невиновен, как и его внучатый племянник. Но пока не буду в этом уверен, я хочу, чтобы его задержали, – заявил Кастил. – Схватите его, или это сделаю я.

Аластир шагнул вперед, приглушенно рыча. Его мышцы напряглись под кожей. Стражники нервно переминались с ноги на ногу.

– Погодите! – воскликнул Аластир. Его щеки покрылись пятнами от гнева. – У него нет никакой власти отдавать приказы страже короны.

Я думала, что стража короны – это аналог королевской гвардии, которая служила Вознесшимся. Та тоже подчинялась только приказам королевы Илеаны и короля Джалары, а также Вознесшимся, которые правили городами или селениями.

– Поправьте меня, если я ошибаюсь, хотя так не думаю, но произошли странные события, – сказал Кастил, и я наморщила лоб. – Моя мать сняла корону и велела всем склониться перед новой королевой – которая приходится мне женой. Следовательно, согласно атлантианской традиции, это делает меня королем, на чьей бы голове ни лежала корона.

У меня сжалось сердце. Король. Королева. Неужели это мы?

– Ты никогда не хотел престола и всех атрибутов короны, – бросил Аластир. – Ты десятилетиями пытался освободить брата, чтобы на трон взошел он, и тем не менее сейчас заявляешь о своих притязаниях? Значит, ты в самом деле отказался от попыток спасти брата?

Я резко втянула воздух – меня затопил гнев. Кому как не Аластиру знать, как много значит для Кастила найти и освободить Малика? Его слова глубоко ранили. Я почувствовала от Кастила то же, что и в тот раз, когда впервые увидела его, – мучительную боль, как от порезов осколками льда. Кастил всегда испытывал боль, и хотя она стихала с каждым прожитым днем, страдание из-за потери брата всегда было рядом. Лишь недавно он позволил себе чувствовать не только вину, стыд и боль.

Я даже не осознала, как двинулась вперед, пока не увидела, что вышла из тени кровавого дерева.

– Кастил не отказался от спасения Малика, – резко сказала я, а потом нащупала проклятый кинжал и швырнула его через храм. – Мы найдем его и освободим. Малик тут совершенно не при чем.

– О боги! – Элоана прижала ладонь ко рту, поворачиваясь к сыну.

Черты ее лица напряглись от боли, и от нее мощными волнами хлынула глубочайшая печаль. Я не могла этого видеть, но ее горе следовало за ней такой же неотступной тенью, как и за Кастилом. Оно билось о меня, царапало кожу, как холодное разбитое стекло.

– Хоук, что ты наделал?

Я закрыла связь с матерью Кастила прежде, чем ее страдание оглушит меня, и переключила внимание на Валина. Его окружала неровная пульсация горя, пронзенная волной острого, как перец, отчаянного гнева. Но он закрылся от меня с силой, которой я не могла не восхищаться и даже завидовать. Склонившись, он прошептал что-то на ухо жене. Закрыв глаза, она кивнула.

О боги, мне не следовало этого говорить.

– Простите. – Я крепко сцепила руки. – Я не…

– Тебе не за что извиняться, – сказал Кастил, оглядываясь и встречаясь со мной взглядом. От него исходило что-то теплое и сладкое, пересилившее ледяную боль.

– Это мне следует извиняться, – мрачно заявил Аластир, удивив меня. – Не нужно было впутывать во все это Малика. Ты права.

Кастил смерил его взглядом, и я поняла – он не знает, что делать с его извинением. И я не знала. Поэтому Кастил обратил внимание на родителей.

– Знаю, что вы, скорее всего, думаете. Аластир тоже так считает. Вы думаете, что мой брак с Пенеллаф – еще одна бесполезная попытка освободить Малика.