Юлия Васильева - Милые чудовища

– Что значит «совсем»? Если его нет, то, конечно же, его нет целиком… хотя последний идиот ушел от меня не вполне целым, – задумчиво протянул иностранец. – Сегодня утром сбежал, бродяга. Переезд, знаете ли, дело не для слабонервных.

– А сколько он у вас прослужил?

Сэр Бенедикт возвел глаза к потолку, что-то напряженно высчитывая.

– Четыре дня и двенадцать часов.

– Вы серьезно? – Анфиса Ксаверьевна всплеснула руками.

– Согласен, этот малый шел на князьгородский рекорд, большинство и того не продержались, но упаковка хомячка-троглодита и потеря части мизинца его доконали. Можно подумать, мизинец у него один! Не беспокойтесь, я уже послал в агентство домашней прислуги новый запрос. Уже к вечеру мне пришлют кого-нибудь более ловкого… ну или чуть менее трепетно относящегося к собственным пальцам.

И действительно, буквально через час на пороге флигеля в Пекарском переулке появился долговязый молодец с франтовато повязанным на шее платком и, видно, оттого с крайне развязными манерами.

Анфиса Ксаверьевна немедленно провела его в комнату, уже вставшую на путь преображения в кабинет криптозоолога, и застыла у входа, пытаясь понять, чем так запугивает своих камердинеров иностранец.

Со стороны казалось, сэр Бенедикт вел себя вполне сносно: обращался ко всей прислуге на «вы», считая, что тем самым воспитывает в ней чувство собственного достоинства. Правда, те же соображения нисколько не мешали ему ежесекундно оскорблять это свежевозникшее чувство. Но мало ли богатых самодуров в Князьгороде? И никто из них, между прочим, не страдал от отсутствия лакеев или горничных.

Присланный парень был странным: обладал каким-то неуловимо убегавшим вдаль взглядом, через слово называл Брута «вашим благородием» и при каждом ответе кланялся, чем почти мгновенно столкнул криптозоолога в пучину сарказма.

– Бог забыл выдать вам позвоночник? – спросил иностранец. – Отчего вы так вихляете?

– От усердия-с, – заявил молодой человек и вновь поклонился.

– Лучше проявите его, распаковывая мой гардероб, – махнул рукой на слугу иностранец, отпуская.

– Жуковат для такого дела, – поставил свой диагноз доктор, когда за новым камердинером хлопнула дверь. – Хотите поспорить, скольких рубашек я потом недосчитаюсь?

– Мне кажется, вы слишком придирчивы, – укоризненно сказала Анфиса Ксаверьевна, думая про себя, что вряд ли даже самый жуковатый слуга на свете польстится на безумный гардероб ее постояльца.

– Зато вы чересчур неразборчивы, май дир, не забывайте – утром я видел вашего кавалера, – не остался в долгу сэр Бенедикт.

– А я что-то не видела у вас жены или невесты, – парировала домовладелица и по тому, как скривился англичанин, поняла, что мяч был отбит удачно и теперь перевес по очкам на ее стороне.

Первое, что сделал жуковатый малый, выйдя из кабинета своего нового хозяина, был шлепок по внушительному тылу Глаши, подметавшей в коридоре сор, оставшийся после стремительного водворения криптозоолога. Посему самый краткий срок службы камердинера у сэра Бенедикта не составил и пяти минут – ровно столько понадобилось горничной, чтобы отметелить наглеца веником так, что о выполнении им каких-либо обязанностей не могло быть и речи.

Вышедший на шум Брут посмотрел на разрумянившуюся от стараний девушку с уважением, а на поверженного кандидата в камердинеры – со злорадством.

– Айм соу сорри, дир Гласша… [6] Очень сожалею, дорогая Глаша… (англ.) кхм… Мне так жаль, что я принес в этот чистый дом столько грязи. Если не трудно, уберите в коридоре. – И сэр Бенедикт недвусмысленным взглядом указал на валяющегося на полу нахала.

– Та мне несложно, барин, – по-простому сказала Глафира, взяла поверженного за шиворот, тот только что на цыпочки не привстал (горничная была девка рослая, не всякому мужику дотянуться), да так и выкинула за порог.

Разбирать гардероб жильца, занимавший бесконечные сундуки и кофры, пришлось Анфисе Ксаверьевне и Глаше. Сам владелец сих несметных и по большей части черных богатств под предлогом сочинения запроса на нового кандидата в камердинеры участия в развлечении не принимал, лишь наблюдая за происходящим через открытую дверь в кабинет.

– Анфиса Ксаверьевна, даже если вы будете гипнотизировать этот жилет еще целый час, сам себя он в шкаф не уберет, – внезапно заметил иностранец, взглянув на застывшую домовладелицу поверх оранжевых очков.