Татьяна Абалова - Здесь драконы не пролетали?

– Федя, я иду к тебе, – прошептала я и тут же поправилась, не желая даже думать, что любимый смотрит на меня с небес: – Федя, я иду за тобой.

Только сейчас, цепляясь за ствол, выбирая место, куда ставить ногу, я испытала огромную благодарность к преподавателю физкультуры: если бы не его жесткие методы тренировки, заставившие нас через слезы и синяки быть гибкими и ловкими, а наши мышцы налиться силой, я уже с десяток раз сорвалась бы, не сумев ни подтянуться, ни с грацией шимпанзе перекинуть свое тело на соседнюю ветвь.

– Сим Симыч, спасибо, – я кряхтела, преодолевая последние метры, мысленно высчитывая, когда уже можно будет спрыгнуть. – Дуры мы были, когда злились на вас и устраивали истерики.

Под деревом, где на честном слове висел седан, густо пахло бензином. Одна из ветвей пробила бензобак, и у корней натекла приличная лужа. Лезть наверх было боязно, но машина – единственное место, где могло остаться что–то полезное для меня. Открытые двери свидетельствовали, что похитители покинули машину, но следов их пребывания на земле я не обнаружила. Ни крови, ни трупов под кустом.

Поплевав на ладони, которые уже не саднило от ран (к боли, при идее выжить любыми путями, привыкаешь), я уцепилась за нижнюю ветвь и подтянулась на дрожащих от усталости руках.

– Я – Чудо–женщина.

Встав так, чтобы не сорваться вслед за машиной, если она вдруг надумает полететь вниз, как следует качнула ее, потом потянула за ближайшую дверцу и проверила на устойчивость в таком положении и, только убедившись, что седан не станет могилой, забралась в него.

Оказавшись на заднем сиденье, исследовала все, что было внутри. С удовлетворением отметила, что машину удерживает толстый сук, который, сломавшись, проткнул ее насквозь, как остро отточенный карандаш кусок пластилина.

Мои изыскания стали смелее. Добыв на заднем сиденье ветровку, которая убережет меня от непогоды (а пока палило такое солнце, что я вытерла ею вспотевшее лицо), осторожно, держась руками за лишившуюся коры ветвь, перебралась на пассажирское сиденье. Моя цель – бардачок, подарил мне несколько приятных минут: расческа, пусть и мужская, дезодорант, опять–таки не женский, блокнот и ручка, заряженный, но бесполезный телефон, который можно использовать как фонарик, неполная фляжка с чем–то спиртным (ага, обработаю раны), пустая бутылка из–под воды, помятая пачка печений и… фотография Федора. Ничего себе! Он сам подарил ее мне, оставив на обратной стороне послание: «Помни, я всегда буду любить тебя». За нами, выходит, следили!

Только закончив с разбором в бардачке, обратила внимание, что на полу валялись какие–то вещи. Когда я вытянула штаны, звякнувшие пряжкой ремня, поняла, что это одежда похитителей. Здесь даже валялись их трусы и туфли.

– Они ушли нагишом? Или ящеры съели их, выплюнув одежду, как шелуху от семечек? – но одежда была без биологических остатков как жертв, так и их едоков, что наводило на мысль, что люди разделись специально.

– Нет–нет–нет! Это все сказки! – ошеломленная дикой мыслью, прошептала я. – Они не могут быть оборотнями!

Подышав, как учил мастер йоги, и успокоив себя в позе мертвеца, для чего пришлось откинуть сиденье (действовала в панической атаке, а потому совсем не думала, что любое активное движение может сорвать машину вниз), направила размышления в нужное русло.

– Вострикова, тебе нужно выжить, с мифами о драконах и порталах разберешься позже.

Навряд ли что–то с мужского плеча оказалось бы мне впору, но с упорством нищенки я собрала все вещи в тугой узел и скинула вниз. Мне еще спускаться и нужно, чтобы руки были свободными.

Увидев свое суровое отражение в боковом зеркале, я выломала его энергичными движениями, что вновь вернуло к опасениям, что машина сделается последним пристанищем, а потому поторопилась покинуть ее.

Спуск прошел под угрожающий скрип дерева, не без моей помощи вознамерившегося скинуть автомобиль. Только оказавшись на безопасном расстоянии, я, наконец, выдохнула. Машина значительно накренилась, но продолжала удерживаться на суку. Быстро подобрав узел и зеркало, оттащила свое богатство под соседнее дерево и принялась придирчиво рассматривать добычу.

– Рубашки оставим, свитер тоже, штаны… одни точно велики – в сторону, другие пригодятся, стяну на талии ремнем, а вот башмаки…

С башмаками, вернее с парой длинноносых туфель и кроссовками, была беда. Туфли закинула в кусты как ненужные сразу. Над кроссовками подумала и оставила себе. У меня тридцать девятый (да, да, я немаленького роста, а потому должна твердо держаться на ногах), а у этих не новых, но не сильно поношенных кроссов, добрый сорок пятый. Если разорвать одну из рубашек и намотать ее на ноги будто портянки (знать бы еще, как это делается), то вполне сойдут. Во всяком случае, не босиком.