Полли Нария - Последняя Хранительница

– Все верно, – согласилась девушка и устремила взгляд своих ярких голубых глаз прямо в расщелину между стволами Древа, где все также пробегала едва заметная рябь. – К восемнадцати годам наше тело способно принять дар Праотца. Все не так просто. Нет точной даты, когда ты должен получить силу, важнее не упустить момент. После восемнадцатилетия Древо уже не сможет принять тебя. А еще, соприкасаться с благодатью божественной невыносимо больно. И каждому Праотец дает силы ровно столько, сколько тот боли способен выдержать.

Последние слова она непроизвольно произнесла шепотом.

– Тебе было сильно больно? – коснувшись руки подруги, спросила Марисса. Линель печально кивнула.

– Я смогла лишь слегка прикоснуться. Но тем не менее, тот момент, был пропитан не только болью, в нем я чувствовала всю любовь Праотца. Наверное, не найдется слов, способных описать эти чувства.

Вся эта история была настолько невероятной, пугающей и противоречивой для Мариссы. Было сложно поверить, что это чья–то обыденная и привычная жизнь. Но на задворках сознания девушки скребся еще один важный вопрос.

– А как же мой брат? Он простой человек, но он входил туда вместе с тобой? – указала на Древо озадаченная девушка.

– Этот ритуал не связан с получением силы. Только человек, чьи чувства истинны, а помыслы чисты, способен пройти сквозь грань и вернуться. Если бы Форсо не любил меня или же желал нам зла, его бы просто откинуло от Древа. Не самое приятное зрелище, но поверь, такое все же бывало.

– И пара распадалась.

– Конечно! – воскликнула Линель. – Так Праотец защищает нас. Если клан исчезнет, Древо Жизни завянет и рухнет грань. Наше предназначение не дать Древу погибнуть, а Тьме разрушить мир. Свет наших alma – это единственное, что отпугивает Тьму и убивает ее детей.

Так Мариссе открылась тайна мира, которую берегли Хранители. Но этот год стал особенным не только благодаря этому. Через два месяца Марисса заметила, что поведение ее подруги немного изменилось, она все чаще витала в облаках, прижимая свои руки к животу. А на губах появлялась блаженная улыбка. И когда округлившиеся формы нельзя было скрывать, Линель рассказала о своем положении подруге.

Каждый день она щебетала, рассказывая про белокурую дочку, которая, она была уверена, у них родится, а Форсо мягко возражал:

– Дорогая, там точно мальчик! – получая сильный пинок в приложенную к животу руку.

– Форсо, я ношу нашего ребенка под своим сердцем. Я не могу ошибаться!

И мужчина поднимал свои руки вверх, признавая свое поражение, дальше сидел молча, но то и дело ухмыляясь своим мыслям.

В эти месяцы они были безумно счастливы. Пока не наступил день, изменивший жизни всех навсегда.

Тем вечером Марисса находилась дома одна, родители уехали еще ранним утром и до сих пор не вернулись. И так как на улице лило как из ведра и дул сильный ветер, то, скорее всего, подумала девушка, они остановятся на ночь в придорожной таверне. Потрескивание не прогоревших еще до конца поленьев, убаюкивало, и Марисса прикорнула сидя в кресле. Заснувшая девушка не могла заметить, как воздух в комнате изменился. Густой, как смола, он стал медленно образовывать воронку, из эпицентра которой выпала Линель.

Разбуженная шумом Марисса испуганно подскочила и с округлившимися глазами кинулась к девушке. Выглядела она плохо: оголенные руки и ноги были покрыты мелкими ссадинами, подол белого платья был обожжен, а сама юбка в черной копоти. Грудь девушки поднималась и опадала, а большой живот сжимался от судорог, через короткие интервалы времени. У Линель начались роды.

– Убили! Их всех убили! На моих глазах! – кричала лесная дева. На лице девушки была маска ужаса и неконтролируемого страха.

В это время Марисса кипятила воду и собирала все имеющиеся чистые простыни в доме. Она старалась не вслушиваться в крики роженицы, чтобы не поддаться панике. Подняться обессиленная девушка не могла, поэтому пришлось стелить все прямо на полу.

– Я видела, как чужак убил моего отца. А Форсо! Форсо тоже мертв! – кричала она уже охрипшим голосом, а из ее глаз текли слезы, размывая кровь их свежих царапин. В это же время последовала схватка и Линель, сжавшись в комок, застонала.

– Тише, тише! – пыталась успокоить подругу Марисса. – Линель, ты расскажешь мне все позже! А сейчас ты должна тужиться.

Но девушка крутилась из стороны в сторону, откидывая от себя руки подруги, даже не слыша, что она ей говорит. Не колеблясь, Марисса схватила ее за плечи и встряхнула несильно, но вполне ощутимо, заставляя посмотреть себе в глаза. И когда взгляд Линель наконец сфокусировался и прояснился, девушка произнесла уверенным голосом: