Рейвен Кеннеди - Блик

Я вздрагиваю, когда последний лучик солнца наконец падает на землю и прячется за горизонтом. День подошел к концу, и вместе с этим я вынуждаю себя запереть и свои чувства.

Теперь, когда сумерки предвещают скорое наступление ночи, карета резко останавливается. В этом конце Ореи ночь опускается быстро и свирепо, поэтому неудивительно, что армия Четвертого королевства начинает разбивать лагерь.

Я остаюсь в неподвижной карете и прислушиваюсь к солдатам. Из окон мало что видно из-за стоящих по обе стороны лошадей; затененные фигуры, принявшись за работу, двигаются быстро.

Прождав примерно половину часа, я начинаю ерзать: нужда облегчиться становится назойливой. Тело бунтует, голод и жажда не ослабевают, усталость захлестывает, как бурлящее море, которое жаждет утащить меня под воду.

Я просто хочу поспать. Уснуть и не просыпаться, пока боль не стихнет – и физическая, и душевная.

Еще рано, напоминаю себе я. Отдыхать еще рано.

Я щипаю себя за локоть, заставляя держаться настороже. Пытаюсь разобрать хотя бы что-то сквозь какофонию звуков снаружи, но тут тускнеет последний свет, и натиск ночи накрывает меня холодным одеялом.

Прислонившись головой к стене кареты, я на мгновение закрываю глаза. Всего на мгновение, убеждаю себя я. Чтобы просто ослабить жжение в припухших глазах, чтобы просто унять боль во всем теле.

Всего на мгновение…

Я вскидываюсь и резко открываю глаза, когда в замок вставляют ключ.

Дверь кареты распахивается внезапно и с той же скоростью, с какой у меня вырывается вздох, и на пороге показывается он, угрожающе стоящий под покровом ночи и смотрящий на меня огромными глазами.

Командир Рип.

Настороженная и напряженная, я набираю воздуха в грудь и не моргая смотрю на командира. Я вот-вот познаю на собственном опыте, что такое быть его узницей.

Голова кружится. В мыслях один за другим мелькают разные варианты, и я пытаюсь взять себя в руки.

Он схватит меня за волосы и вытащит из кареты? Примется пугать и издеваться? Вынудит раздеться, чтобы лично удостовериться, действительно ли золотая у меня кожа? Передаст по кругу своим солдатам? Мне придется носить цепи?

Я не осмеливаюсь показать ему, о чем думаю. Я не могу давать подсказок насчет того, какие идеи кружат у меня в голове.

Всю грусть, все волнение я наматываю на катушку, как старую пряжу, и прячу рваные нити. Потому что если покажу ему свой страх, если открою свои слабости этому мужчине, он с радостью ухватится за эти нити и дернет, распутав все мои помыслы.

Подави слабость, и возрастет сила…

Эти старые, почти забытые слова появляются из ниоткуда, словно сознание припрятало их, чтобы в самый нужный момент о них напомнить.

Я вдруг вспоминаю, как их напевали, тихонько нашептывали мне на ухо, но с неумолимым оттенком в голосе.

Сейчас они во мне отзываются, и это помогает мне держать плечи прямо, помогает гордо поднять подбородок, чтобы встретиться с командиром лицом к лицу.

Под мышкой он держит шлем, а черные волосы несколько взъерошились от долгих часов его ношения. Я рассматриваю его бледное лицо, ряд коротких и тупых шипов над каждой бровью. Воздух пропитывается его давящей аурой, покрывая мой язык, как сахарная пудра, забивая каждую частичку языка.

Эта аура на вкус отдает властью.

Интересно, как бы отреагировали люди, если бы узнали его истинную сущность? Он не человек, в чьих жилах течет магия, унаследованная от дальних предков из рода фейри. Не тот, чье тело изменил и сгноил своей силой король Рот. Не просто командир армии с кровожадным пылом, любящий отрывать головы у своих врагов.

Нет, он гораздо смертоноснее. Более пугающий. Чистокровный фейри, спрятавшийся у всех на виду.

Знай они правду, то разбежались бы в страхе? Или восстали бы против него, как сделали ореанцы сотни лет назад? Они убили бы его, как убили остальных?

В те темные времена часть фейри пытались отразить атаку, но столкнулись с численным превосходством противника, и им не помогла даже их выдающаяся магия. Некоторые фейри попросту не хотели сражаться. Они не хотели убивать людей, которых считали друзьями, возлюбленными, семьей.

Но бросив всего один взгляд на командира Рипа, я понимаю, что он-то как раз и будет сражаться. Он будет сражаться, и Орея проиграет.

Возможно, минуло несколько сотен лет с тех пор, как разделились Орея и Эннвин – царство фейри, но даже я потрясена тем, что никто не знает, никто не видит, что он такое на самом деле, тогда как для меня это было сразу же очевидно.