Эми Мун - В плену альфы

Но передышка была недолгой – альфа задвигался. Одной рукой сжимая ее запястье, второй перехватил под колено и толкался снова и снова так, как хотелось уже ему.

Поцелуи перемежались с укусами, тягучая ласка с горячей резкостью, а пошлые шлепки бедер со стонами и звериным рычанием, от которого по нервам искрили крохотные разряды.

Задыхаясь, Алена ловила губами раскаленный воздух, но никак не могла надышаться. Едва успевала сделать глоток, как тонула в изматывающе-долгом поцелуе или давилась стонами от обжигающей ласки груди. Оборотень кусался и мял ее тело, оставляя отпечатки на бедрах и шее. Уверенными движениями подталкивал к краю, и первая судорога удовольствия не заставила себя ждать. Пронеслась опаляющей волной и сдавила горло, переводя крик в хрип.

– Смотри на меня!

Жесткий приказ заставил распахнуть глаза, только чтобы в память раскаленным клеймом врезался дьявольский взгляд. Обжог душу и оставил на ней свою метку, от которой не избавиться никогда! И от этого понимания вторая судорога чуть не лишила сознания. А потом ее настригла третья, четвертая, пятая…

Казалось, сердце разорвется на куски и упадет прямо в когти победителя. Между ног пульсировало быстро и часто, было ужасно мокро, тесно, сладко… Не выдержав, Алена застонала, и альфа вдруг содрогнулся. Выпустил ее запястья и перехватил за волосы, заставляя откинуть голову. Впился жалящим поцелуем в метку и кончил, клеймя ее изнутри горячими струями семени.

Воздух загустел до состояния сладкого киселя. Алена слизывала его с искусанных губ, вбирала маленькими порциями, но это все, на что хватало сил.

Альфа шевельнулся. Освободил ее от себя, но только чтобы рывком перевернуть на живот и опять навалиться сверху. Слегка потянул растрепанные пряди и лизнул метку, одновременно ныряя ладонью под живот.

– Мы еще не закончили, девочка, – зарычал нетерпеливо. – Ты такая вкусная…

***

Алена выключилась. Рухнула на развороченную постель, стоило разжать пальцы, и так и осталась лежать, обессиленная долгой ночью.

И надо бы уйти – он взял свое сполна, но Варг смотрел на затихшую перед ним девочку. Вся в метках, бедра мокрые, а из припухших складок медленно сочатся белесые капли. Роскошное зрелище! А у него в голове одна нецензурщина.

Мать твою, что это было?! И какого хрена омега пахнет именно так?!

Голову кружил сочный запах луговых цветов и земляники, согретой жарким летним солнцем. Аромат свежего лесного ветра и чистого неба, полного бесконечной свободы. Стоило сделать один чертов вдох, как его накрыло. Вырвало из глубин памяти мучительно-сладкие воспоминания, давая волю взбесившейся твари.

Варг медленно провел рукой по лицу, стирая капли пота. Попытался привести мозги в порядок, только не вышло ни хрена.

Впервые за долгие годы зверь вырвался из-под контроля! Но вместо того, чтобы взять свое силой, вдруг послушался девчонку, возвращая частичный контроль над телом! Дал закончить так, как хотелось омеге – и даже не пикнул, когда Варг все-таки схватил звериное «я» за шкирку и пинком загнал обратно в клетку.

Глубоко внутри раздался ленивый и довольный рык. А Варг уже в голос ругнулся.

Чертов аромат! Это все он – других объяснений быть не может! Зверя просто накрыло воспоминаниями о прошлом. О единственном сладком глотке свободы за долгие десять лет пыток, вот он и повел себя… иначе. Проклятье, нет! Это не оправдание!

Варг слез с кровати и, не оборачиваясь, вышел из комнаты. На одежду плевать – все равно одни лохмотья. Сейчас ему надо в душ, а потом бокал крепкого виски и хорошенько обдумать ситуацию.

Но ни ледяные струи, ни ополовиненная бутылка не внесли ясности.

Он крутил пустой бокал перед глазами, разглядывая пляску пламени в стеклянных гранях, и впервые за долгое время не знал, как поступить.

Избавиться от омеги – самый разумный вариант. Найти другую – с приемлемым ароматом. Поставить метку, заставляя зверя переключиться на запасной вариант, а эту… отпустить. Обеспечить средствами и домиком где-нибудь в глуши, подальше от оборотней. Брата ей под бок сунуть – пусть с ним нянчится, и забыть все с чистой совестью.

Варг сжал стакан, и по стеклу поползли трещины. Нихрена подобного! С ним останется! А что касается интереса твари – то пусть закроет пасть. Он не позволит взять над собой верх снова! Разрешить облизывать маленькую ладошку, чтобы однажды и самому этим заняться? Перетопчется!

А вся эта реакция – обыкновенная притирка, и плевать, что аромат девчонки подозрительно похож на запах, однажды ставший спасительной нитью в водовороте безумия.