Константин Фрес - Полюбить Дракона

– Андрей! – закричала Диана, не вынеся. Она бросилась вперед, к нему, но крепкие руки удержали ее и отбросили назад, от усмехающегося мужчины. – Миленький, хороший мой, забери меня отсюда! Я хочу с тобой, Андрей! Забери меня!

Диана ощутила ужас; колдовство, которое передалось ей из взгляда черноволосого красавца, рассеялось, улетучилось, и девушка снова ощутила холод, боль в ступнях, исколотых острыми прибрежными камнями, и страх. Страх оттого, что стоит голышом среди целой толпы незнакомых мужчин, и они… они торгуются за нее! Торгуются за право обладать ею. За право увезти с собой и сделать все, что в голову взбредет! И нет никого, кто мог бы защитить, спасти!

– Отпустите! – она билась и извивалась, вырывалась изо всех сил, но ее весьма небрежно скрутили, завернули в плащ черноволосого и перевязали веревкой – точно так же, как и прочих девушек. Брыкающуюся и упирающуюся, ее закинули на коня, поперек седла.

Черноволосый красавец, усмехаясь, глянул на мешок с золотом, который готов был заплатить «Андрей» и неспешно стащил с руки перстень. В свете огня блеснул огромный бриллиант, окруженный сапфирами, и бородач на лету поймал драгоценность, тотчас сунув ее за пазуху.

– Андрей, спаси меня! – не унималась девушка, но, видимо, «Андрею» нечем было перекрыть цену, выставленную черноволосым красавцем, и он досадливо поморщился, отступил, сжав кулаки.

Черноволосый рассмеялся над бессилием соперника, отступая к своему коню. Он явно был доволен покупкой, хотя Диана и обошлась ему весьма дорого. Чтобы еще больше позлить неудачливого конкурента, он задрал свой плащ, скрывающий ноги и зад девушки, и звонко шлепну ее по округлой белой ягодице, словно породистое животное, под хохот своих людей.

Диана взвизгнула, задрыгав ногами, из глаз ее от страха и унижения полились так долго сдерживаемые слезы.

– Андре-е-ей…

Она слышала его гневный голос, но не понимали ни слова. Черноволосый и его свита смеялись, слушая, как он ругается, а затем черноволосый – наверняка, чтобы еще сильнее подразнить соперника, – припал губами к ягодице девушки и куснул. Остро, больно, жадно, непередаваемо эротично, словно они были наедине, и никто не видел этой дикой и жестокой ласки.

Диана снова взвизгнула, забившись, и черноволосый, хохоча, шлепнул ее по заднице и одним движением взлетел в седло.

Он что-то крикнул на прощание «Андрею» и пришпорил коня, спеша утащить добычу в свое логово.

Диана пришла в себя, когда купивший ее черноволосый красавец бросил ее на постель, свалил, словно куль с мукой, нисколько не заботясь о том, что с ее кожи волос колючий морской песок насыплется в простыни.

Комната, куда притащил ее незнакомец, напоминала морской грот. Стены, будто отполированные волнами, уходили вверх, посверкивая вкраплениями минералов. По потолку метались яркие светлые сполохи – недалеко, за стеной из коралловых ветвей, шумела вода, словно в спальне был огромный бассейн.

Диана пошевелилась; она смогла определить, что руки и ноги ее свободны, не связаны, а от плаща легко избавиться. Девушка несмело шевельнулась, приподнялась. Ее хозяин, мужчина, отдавший за нее так много денег, стоял прямо перед ней, разглядывая свою добычу. Он неспешно раздевался, расстегивая причудливые металлические застежки на одежде из синего плотного материала, и его серые льдистые глаза одержимо сверкали.

Диана вскрикнула и забилась в уголок огромного ложа, судорожно натягивая на себя плащ. Мужчина просто пожирал ее взглядом, губы его подрагивали, ноздри трепетали, словно ему не терпелось отведать ее крови.

Неспешно стащил он с себя пояс с оружием, богатую верхнюю одежду, небрежно сдернул с плеч белую нижнюю рубашку, отбросил длинные черные волосы на спину, и девушка, испуганно забившаяся в уголок, удивленно ахнула и даже забыла прикрытья от нескромных взглядов мужчины.

Сложен незнакомец был точно как человек. Как сильный, тренированный человек. Под атласной чистой кожей перекатывались тугие мышцы. Плечи незнакомца были широки, спина – мощна, руки – крепкие, с хорошо развитыми, сильными длинными пальцами.

Только при каждом повороте его тела, под ровной кожей, поблескивая золотом, сверкала чешуя, острая и плотная. Иногда гармоничную игру света на чешуях прерывали шрамы – короткие и длинные, рваные, неровные, белые, тянущиеся под кожей, – словно он неоднократно сражался с каким-то чудовищем, и оно рвало когтями его спину, его грудь. Однако. Мужчина оборачивался к свету под другим углом, и волшебная игра золота под его гладкой кожей пропадала, и Диане казалось, что все это – и чешуя, и шрамы, – было всего лишь нарисовано ее воображением.