Ирина Иви - Не соглашайся быть принцессой и не кради у короля

Он уронил голову на руки и стал раскачиваться из стороны в сторону. Я проворно сгребла медяшки и рванула прочь – когда отец в таком настроении, лучше не перечить и не медлить. Впрочем, других настроений у него и не бывает…

На пороге дома я запнулась. Мама ведь просила меня никогда не снимать Мэшрис – подвеску с черным камнем. С тех пор, как она умерла, я никогда не расставалась с ней, носила постоянно, не снимая.

К тому же камень-то оказался волшебным! Стоило защелкнуть на шее крошечный замочек цепочки и подвеска становилась невидимой! Вот так вот: раз – и исчезла! Когда я обнаружила это ее чудесное свойство, долго не могла прийти в себя от изумления и благоговейного страха. Тогда-то я и уверовала окончательно, что это действительно наследие драконид и что камень может меня защитить. И поняла, почему никогда не видела его раньше – мать носила его и подвеска была невидимой. А сегодня я сняла ее, чтобы полюбоваться чудесными красными искорками, вспыхивающими в черной глубине и поплакать о маме, с которой отныне меня связывала только эта подвеска. И не успела надеть, потому что меня переполошил отцовский окрик. Нельзя было допустить, чтобы он обнаружил Мэшрис! Он же его непременно пропьет! И я в спешке сунула его под матрас…

Вернуться? Нет! Если отец увидит меня с пустыми руками… Я поежилась и потерла плечо – на нем красовался огромный синяк, след горячей отцовской «любви», на которую тот не скупился и всегда был рад наподдать мне по поводу и без. Ничего, схожу без Мэшриса. Жила же я как-то без него целых десять лет!

Я вышла на улицу. Тесный дворик, играющие в нем беззаботные ребятишки, хоть тоже принадлежащие к не слишком благополучным семьям, но все же не лишенные детства. Не то, что я… Когда была жива мама, я еще могла иногда поучаствовать в их играх. С тех пор, как она умерла, все домашние хлопоты легли на мои плечи – готовка, стирка, уборка, походы в продуктовые лавки. Отец только распродавал вещи и покупал себе выпивку.

Со вздохом я расправила складки на своем латаном-перелатаном платьишке и отправилась за копчеными селедками и хлебом, как велел отец. При мысли о еде я немного приободрилась, а рот наполнился слюной, как только я представила аппетитный запах копченой рыбки.

Вон уже и лавка господина Мирека. Я припустила еще быстрее.

Ах!

Я так замечталась о вкусной еде, что не заметила препятствие, выросшее на моем пути и со всего маха ткнулась кому-то в живот. И сразу же почувствовала резкий укол в руку.

Вскрикнув от боли, я отпрянула от человека и, наверное, упала бы, если бы тот не придержал меня за локоть. На запястье выступило несколько капель крови. Черной. Я с испугом уставилась на незнакомца и попыталась вырвать руку из его цепкого захвата. Если он заметит необычный цвет моей крови… Впрочем, капельки маленькие и если не приглядываться…

На меня с участием смотрели серые водянистые глаза, обрамленные лучиками-морщинками. Мужчина в возрасте, с седеющей шевелюрой, располагающей внешностью и в добротном черном костюме.

– Дитя! Я напугал тебя! Не больно ударилась?

Я с облегчением перевела дух. Ф-фух, вроде бы кровь он не заметил!

– Все в порядке, господин. Простите, что налетела на вас, – промямлила я, осторожно высвобождая руку. Господин, впрочем, этому и не препятствовал. Он убрал свою руку и мне показалось, что в ладони его блеснул крошечный флакончик с чем-то темным.

– Тебе не за что извиняться, – ласково произнес он. – Я сам виноват. Еще и напугал тебя. Возьми. Надеюсь, это немного порадует тебя и заставит забыть об этом неприятном происшествии.

И он протянул мне руку. На раскрытой ладони лежала золотая монета.

Золотая! Монета!

Я жадно смотрела на нее, не в силах оторвать глаз. Ни разу в жизни мне не доводилось видеть такого богатства! Я знала, что бывают монеты медные, серебряные и золотые, но сама имела дело только с медными. Я и представить себе не могла, сколько всего можно накупить на эту сияющую солнечную денежку!

– Эт-то мне? – не решаясь принять подношение, пролепетала я. – Но за что?!

– Я же сказал: чтобы загладить свою неловкость, – мягко повторил незнакомец и, взяв мою руку, вложил в нее золотое чудо.

– Но… но… – только и могла заикаться я, а радость, детская безудержная радость от обладания таким сокровищем, захлестнула все мое существо.

– Как тебя зовут? – перебил мое жалкое блеяние щедрый незнакомец.

– Камелия, господин.

– Камелия, – медленно повторил мужчина. – Красивое имя. Такое же красивое, как и ты сама. Вот только живешь ты, похоже, в совсем неподходящей для ребенка обстановке, – он указал на мое потертое платье в заплатках. – С кем ты живешь?