Злата Иволга - Ловушка для эмира

– Я весь в вашем распоряжении. – И Карим снова приложил руку к груди, и в его жесте сквозило откровенное восхищение. А бедняжка Хильдегарда надула губы и отвернулась. Тяжело находиться рядом с такой очаровательной родственницей. Всем претенденткам повезло, что илехандская герцогиня замужем, иначе имя невесты эмира Ибрагима стало бы известно задолго до путешествия к Небесному Колодцу. И мнением Мелек эмирын правитель Суриды вряд ли бы поинтересовался.

V

.

– Охрана вокруг оазиса выставлена, повелитель. Низамуддин ага лично занимался этим и уверил меня, что никто не пройдет сквозь оцепление. Ваш шатер тоже охраняется, как и место, где разбили шатры ханым.

– Спасибо, Доган паша, – кивнул Ибрагим. – Передай Мураду паше, что ужинать я сегодня буду с ним.

Хватит мучить себя бесконечными трапезами с претендентками. Пусть наслаждаются своим ужином и игрой музыкантов в компании тетушки Мелек и друг друга. Последний вечер перед ритуалом у Колодца эмир проведет так, как захочет. К тому же посоветоваться с Первым Визирем будет не лишним. Пока все шло хорошо. На взгляд Ибрагима, даже слишком.

Остаток дня эмир в сопровождении Омера паши провел в местной церквушке. Он отметил царивший там порядок, полюбовался на тщательно выбеленные стены и сверкающий над алтарем цветок лотоса из белого золота, символ Шаллиах. Пришлось выслушать о делах и нуждах почтенного отца настоятеля, пока Омер паша раздавал от имени эмира милостыню нескольким нищим, нашедшим здесь кров и еду.

Вечером Ибрагима нашел Карим и настоял на том, чтобы пострелять из лука.

– Люблю это место, – говорил двоюродный брат, небрежно целясь в небольшие щитки, повешенные янычарами на деревья. – Надо чаще бывать здесь. – Стрела вылетела из лука и со стуком вонзилась прямо в центр мишени. – Прекрасно.

– На твое счастье пришло время моей женитьбы, – сказал Ибрагим, медленно поводя луком вверх–вниз, хотя знал, что такой точный выстрел, как у Карима, ему не сделать. Сын тетки не зря слыл самым метким стрелком среди членов династии.

– Не грусти, Ибрагим, – засмеялся Карим, и стрела ушла чуть правее. – Завтра в это же время ты уже будешь на пути во дворец.

– Если только не случится того, чего так боятся паши, – пробормотал эмир, наугад выпустив еще одну стрелу, которая угодила в самый край мишени. – Проклятие…

– А чего они боятся? – улыбка на смуглом лице Карима померкла, и он, опершись на свой длинный лук, внимательно посмотрел на эмира. – Неужели попытки срыва ритуала или, не дай Шаллиах, покушения?

Ибрагим коротко взглянул на него и промолчал.

– Ты поэтому привез с собой Касыма? – продолжал Карим. – Или дело в Лейле ханым?

– Похоже, все знают, что Дикая Пчела отправила мне воспитанницу, – устало прикрыл глаза Ибрагим.

– Послала юную девушку убить тебя? Однако… – Карим осекся, смотря куда-то за плечо эмира.

К ним направлялся Касым. Приблизившись, он обвел родственников настороженным взглядом.

– Мне сказали, что вы стреляете, и я захотел присоединиться. Только....

– Принесем тебе лук послабее и поможем вспомнить, как это делается, – быстро сказал Карим, жестом подзывая одного из янычар.

Ибрагим ободряюще улыбнулся брату, чувствуя гнетущую тяжесть в груди.

За ужином Мурад паша, отложив приборы, озадаченно посмотрел на эмира.

– Я был уверен, что мы выследили и поймали всех предателей, повелитель, – медленно произнес Первый Визирь.

– Был?

– До того, как вы спросили меня.

– Но ведь это возможно? – сам не понимая своей тревоги, настаивал Ибрагим. – Что один из сообщников моей мачехи до сих пор сидит во дворце, а в данный момент находится здесь, с нами?

– Возможно все, повелитель, если на то есть воля Шаллиах, – вздохнул Мурад паша, снова принимаясь за забытый ужин. – Если кто-то и остался, то причиной могут быть лишь две вещи: или этот человек слишком мелок, слуга или стражник, или, наоборот, слишком велик.

Ибрагим почувствовал, как внутри у него все похолодело.

– Мурад паша, – тихо прошептал эмир, подаваясь вперед, – если ты говоришь о том же, о чем думаю я, то у нас всего две кандидатуры.

– Доган паша и Омер паша, – в тон ему ответил Первый Визирь, и его лицо словно закаменело, как было всегда, когда он глубоко задумывался над чем-то очень важным. – Ваш сираскер и ваш верховный кади, повелитель. Оба входили в совет дивана вашего покойного отца и благополучно пережили все потрясения, ничем не запятнав себя.