Ирина Кочеткова - Магия оборотня

– Появятся маги невиданной силы.

– И где они?

– Связывают их с особенным оборотнем.

Я вытаращил глаза и промолчал.

А чего говорить? Вот он я! И где маги невиданной силы?

Янс усмехнулся:

– Но это пророчили в мои времена при княжеском дворе. Что сейчас вещают, не знаю.

– Да я даже не знаю, зачем Тимофеич взял меня с собой, – глядя в огонь, разожжённый в камине, сказал Урус.

И не заметил, как мы переглянулись с Лийсой и Янсом.

– Мы с ним только магией занимались. Всегда одно и то же… Зажигать огонь. Всякими способами. Я его просил чему другому поучить, а он – зажигай!.. Не поручал ничего другого, и служить не пускал. Говорил, магия важнее. Зажигай огонь! И всё! Даже, когда уходил, оставлял какие-то кристаллы. Говорил, что они зафиксируют, чем я без него занимаюсь.

Я помрачнел, Янсель угрюмо нахмурился, Лийса же еле сдержала слёзы. А парни недоумённо переглядывались, видя нашу реакцию на вроде бы безобидный рассказ Уруса, и удивлялись странным тренировкам. Каждый из них сейчас умел многое, может даже больше Уруса, но пока не подозревал об этом.

А нам троим было предельно ясно, что описывал Раг-Урус. Выброс сырой силы при так называемой тренировке в магии – вот то, что было нужно главному княжескому магу. Тролль даже не скрывал накопителей магии, выдавая их за фиксаторы занятий.

– Не разрешал никуда отлучаться из комнат, предостерегал не болтать ни с кем… Было б что выбалтывать! Приставил ко мне слугу. Так называемого! Думаю, этот слуга был приставлен не служить, а следить за тем, чтобы я ни с кем не общался и ничего лишнего кому не сказанул. Один раз с мальчишкой поболтал, с младшим княжичем, так столько ору было… До сих пор не пойму, чего боялся Тимофеич… Единственно, разрешил мне в княжеской охоте участвовать. Вот на той охоте я оторвался! Кабана завалил. Так и то наставник всё время рядом торчал. Если подходил кто, даже знакомить не желал, внимание переводил. Князю только представил… Я так и не понял, почему Тимофеич вдруг стал другим. А потом я увидел… совсем случайно увидел… и ведь подумать никогда не мог, что наш учитель может такое вытворить.

Голос брата сорвался и, клянусь Сиянием, в глазах его сверкнули слёзы. Да когда он в последний раз ревел? Может, лет в семь?

– А что случилось-то? – Форрат успел первым задать вопрос, готовый слететь с языка каждого из слушателей.

– Мне жутко осточертело всё в том дворце! Сиднем сидеть в комнатах и каждый день одно и то же, одно и то же… Зажигать огонь. И снова огонь! Огонь и огонь… Изо дня в день! С утра до вечера! Я мог только подумать об огне, и он тут же появлялся. Где и в каком угодно виде, стоило только пожелать. Представляете? Я мог разом зажечь все свечи в комнате, сколько бы их ни было. Хоть сто штук одновременно! А мог зажечь их по очереди или вразнобой. Этакой огненной волной по комнате… Троллья пятка! Да я мог цветы рисовать огненными сгустками!

Ох, мы и вытаращили глаза, только представив то, о чём рассказывал Урус. Даже Янс удивился.

А брат, всё также глядя на огонь в камине, угрюмо продолжил:

– В один день я разозлился и решил заявить Тимофеичу, что плевать мне на такие тренировки, а потому я уезжаю в Лесной к жене и брату. Сразу же и пошёл к нему. А перед комнатой этот его слуга слоняется… и врёт су… что нету хозяина. А я ж видел в окно, как Тимофеич в свои комнаты направлялся. И девчонку какую-то за руку тянул. Отшвырнул этого заморыша да ломанулся в дверь. А там…

Ур гадливо сморщился и сплюнул в камин.

– Тимофеич ту девчонку насилует. Девчонке-то всего лет тринадцать…хрипит… А этот… кабан голый навалился и елозит… Огонь у меня сам собой и метнулся, только шерсть ему на спине подпалил. Я б не пожалел огня да девчонку не хотел задеть… Только сзади и мне по голове прилетело! Видать, тот слуга, даром что заморыш, подкрался и приголубил меня по затылку… Ну, а очнулся уже здесь, у вас. Что со мной сделали, не знаю. Как жив до сих пор?! Неужто Тимофеич меня выпустил? Знает же, что не смолчу, всё расскажу о нём…

– А с девчонкой что? – голос спрашивающего дрогнул.

Вопрос повис в воздухе.

Да что уж там! Верно, сердце трепыхнулось не только у меня. Здесь Грахиаш, не таясь, таких девчонок своим приспешникам отдавал, а потом несчастных псам-людоедам скармливал. Не думаю, что полутролль будет милосерднее к жертвам своих забав.

Лийса плакала. А Янсель побледнел, что льняное полотно, сжав зубы до желваков на скулах.