Елена Казанцева: Петля любви

Лицо как у доктора Айболита их детской сказки Чуковского. Плешь на голове, по бокам волосенки седые кучерявые, очки круглые в металлической оправе на толстом носу картошке, и маленькая аккуратная бородка.

– Таксссс, что тут у нас, очнулись, больная, – и голос у него приятный, он смешно жует свой ус и смотрит на меня как-то задумчиво.

– Доктор, где я? – пытаюсь спросить его, но из горла вырывается только хрип.

– Такссс, вы милочка повредили себе голосовые связки, ну этим займется у нас доктор Кузнецов, он – у нас оториноларинголог, а я, милочка, ваш доктор по душевному спокойствию, – доктор говорит мягко, как то даже вкрадчиво.– Не рекомендую вам пока разговаривать, не надо травмировать свое горло, давайте дадим ему отдых, и вам тоже…

Он обернулся и кому-то начал диктовать, сыпать какими-то медицинскими терминами, называть препараты, в моей голове стоит гул, кажется, я опять начала проваливаться в сон. Кто-то невидимый ставит возле моей кровати трансфузионную стойку и вешает на нее несколько прозрачных пакетов с растворами, укол, почти не больно, и я проваливаюсь в сон.

Мое сознание подводила меня, я то выныривала из сна, то опять проваливалась в мутный сон с непонятными видениями.

Сны были настолько реалистичными, что проснувшись, я не всегда могу отделить сон от яви, даже не знала что правдоподобнее, то, что мне снилось, или мир, в котором я живу.

Мне снились люди с птичьими головами, с крыльями, они что-то говорили мне, но я слышала только горловое клокотание да шум крыльев, то небо вспыхивало всполохами пожаров, огромные толпы людей куда-то бежали, крик, шум, но вот они начинают падать, обагряя землю кровью…

Я в ужасе просыпалась…

Какие странные сны, наверное, мне вводят препараты, которые вызывают галлюцинации.

Не знаю, сколько я спала, но однажды проснувшись, ощутила себя свободной. Пытаюсь поднять руки. Они затекли, с них сняли путы, по тому, как от кончиков пальцев разбегаются мурашки, а кончики пальцев почти ничего не чувствуют, наверное, давно так лежу. Затем пробую подвигать ногами.

С ног тоже сняты ремни. Осторожно пытаюсь согнуть ноги, первое время они меня не слушаются, с трудом сгибаю сначала одну ногу, потом – вторую. Поворачиваюсь на бок.

Теперь вместо белого потолка я вижу такую же белую, ничем не примечательную стену. Маленькая комната, моя койка и белая тумбочка, в углу старый деревянный стул, помнится, такой стоял у бабушки на кухне, он скрипел, когда на него кто-нибудь пытался сесть. Такая же безликая белая дверь, почему-то с глазком, чем то напоминает дверь в камеру тюрьмы, только покрашена в белый цвет. Странно…

Где-то высоко под потолком расположено окно, из которого льется свет, солнечные пятна играют на полу в догонялки. Наверное, за окном растут деревья, через кроны которых пробиваются лучи солнца. Ветер шелестит листвой, и вот пятна света играют на полу в моей комнате.

Дверь скрипнула, лязгнула замком, открылась с противным скрипом, и в проеме показался здоровый дядька в костюме медперсонала, белая рубашка и белые штаны, поверх огромный ремень на толстом пузе, на нем висит связка ключей. Как надзиратель в тюрьме.

– Больная в тридцать шестой очнулась, – орет он басом куда-то в сторону.

Слышу шаркающие шаги, и в дверях появляется фигура старичка Айболита.

– Как себя чувствуем, больная?– он говорит тем же доброжелательным голосом, а в глазах неподдельная забота.

– Хорошо, – я хриплю, голос у меня так и не восстановился.

– Нет, говорить не надо, просто кивайте головой, – он заходит, берет старый стул и ставит его рядом с моей койкой, садится, и стол издает пронзительный скрип, словно его ножки живые, и от старости совсем расшатались. – Так-с, что тут у нас.

Он осматривает мою шею, заглядывает в глаза, водит молоточком, и заставляет следить за ним глазами. Я не понимаю ничего. Зачем меня заперли, да и где я?

– Где я? – пытаюсь спросить.

– Нет, не надо говорить, ваш ларинголог запретил вам говорить еще неделю, вот потом говорите, сколько хотите, – доктор сурово сводит густые брови к переносице, когда он хмурится, мне становится смешно. Так и хочется спросить: сколько за день он спас зайцев, лис и волков, и как там поживают гиппопотамы.

Это было бы смешно, если бы не было так грустно. Я не знаю что там с папой и мамой, где мой муж, и что вообще происходит.

Глава 2 Вопросы, вопросы, а ответов нет…

Почти двое суток ко мне приходили, чтобы помыть, ну просто обтереть мокрой тряпкой, нянечка приносила мне судно, три раза в день кормила с ложечки. Медсестры в первой половине дня приносили таблетки, а нянечки проверяли, чтобы я их съела.