Ирина Туманова - Бег по времени

Девушка лежала на открытой палубе большого корабля, внутри огромного водного мира в очень откровенной и беззащитной позе и тихо стонала от наслаждения, забыв об одиночестве, опасности, об ужасах ночи.

А потом она грелась под жарким солнцем, нежилась и плавилась и снова наслаждалась. И теряла силы от наслаждения. И радовалась чудесному открытию.

А потом вернулось ожидание мечты. Насте казалось, что она на всех парусах летит к запретному, дикому, эротическому острову. Её тянуло в объятия красивого и смуглого островитянина. А кровь кипела и снова нагнетала жар и остро-сладкое нытье там, где соединяются стройные ноги…

– Хочу дождя! Хочу дождя! – кричала Настя в чистое небо, сгорая от солнца и от разбуженной чувственности.

На небе не облачка, не малейшего намека на дождь. Но Настя продолжает наслаждаться свободой и отсутствием запретов. Теперь она будет делать всё, что захочет, пусть даже ей захочется стоять под «рукотворным» дождем из запасов пресной воды.

Ей надоело горячее, влажное платье и она, не раздумывая, снимает его, отдав голое тело в объятия ветра, теплого и прохладного одновременно: там, где кожа намокла от пота – он словно лижет холодным языком, а где все сохнет и горит – сильнее раздувает пламя.

Не жалея воды, Настя поливает свое крепкое, молодое тело, впервые увидавшее солнце, небо, море. Его в первый раз ласкает ветер, бесстыдно прикасаясь ко всему, что раньше пряталось под одеждой. «Реки» теплой воды бегут по лицу, Настя жмурится от удовольствия, а вода продолжает свой путь по телу. Струя медленно течет по груди, упирается в нежную преграду, а потом, разделившись на две маленькие «речки», обходит розовый сосок и стекает на живот, отчего Настя каждый раз вздрагивает и замирает в ожидании нового чудесного открытия. Она распускает длинные волосы, и золотые нити растекаются по спине. По ним, блестя на солнце, бегут извилистые ручьи драгоценной воды и образуют на палубе пресные озера.

Попутный ветер надувает паруса, нос корабля врезается в волну и выбивает из неё песчинки мелких брызг. Они искрятся, переливаются на солнце тысячами маленьких радуг под чистым небом, с которого давно не падало ни капли дождевой воды.

Зато «рукотворный» дождь на палубе все лил и лил, рождая свои маленькие искусственные радуги.

Неясное белое пятно уже давно маячило на горизонте, но Настя, занятая эротическими омовениями, не замечала его до тех пор, пока «пятно» не вошло в зону её бокового зрения. А когда вошло – купальщица забыла про сказку о чудесном острове наслаждений, забыла о свободе, о красоте своего обнаженного о тела, и о том, как хорошо ей мечталось о любви под ритмичное хлопанье крыльев-парусов. Она забыла обо всем, кроме одного – надо прикрыть своё голое тело. Ей, наконец-то, предстояла встреча с людьми! Ей надо вновь заковывать тело в броню морали и стыда.

Трехмачтовый фрегат белым лебедем проплывал по линии горизонта.

– Ну, вот и все, прощай мечта, – с большой долей грусти прошептала возбужденная свободой. Но другая часть Насти, трезвая и реалистичная бросилась к борту корабля и заорала во всю глотку. – Эй! Помогите! Сюда! Сюда!

Настя махала рукой, не забывая другой придерживать платье на груди. Она не стала натягивать влажное платье на мокрое тело, теряя минуты, от которых зависела ее жизнь. Не переставая сигналить рукой и кричать до хрипоты, Настя замечает, что расстояние между кораблями не уменьшается. А как бы даже наоборот…

Не нужен больше красивый остров с призрачной мечтой и эротическими удовольствиями, а нужен туманный Петербург, с сухой тетушкой, с нравоучениями, запретами, этикетом. Нужен город, где под ногами твердая земля, а не эта зыбкая субстанция, готовая в любую минуту поглотить самый большой корабль вместе с капитаном и его командой. Неуправляемая, средних размеров шхуна «Анастасия» могла надеяться только на чудо, которое вряд ли будет длиться долго. Сейчас Настя понимала, что шансов одной добраться до земли у неё абсолютно нет. И если этот далекий парусник не сменит курс, то до второго корабля она, скорей всего, не доживет.

Но кричать бесполезно – её не слышат. И, возможно, даже не видят ее отчаянных жестикуляций. Тогда Настя бежит на бак и со всей силы бьет в судовой колокол, с явным желанием разбить его или хотя бы достучаться до последней надежды. Но фрегат понемногу таял и таял, не видя и не слыша. А может он просто не желал менять курс и тратить время. У капитана фрегата могли быть свои планы, в которые не входила перемена курса.