Галина Гончарова - Ветана. Дар смерти

– Что с малышом?

– А вы кто?

– Ветана. Лекарка. Сегодня здесь первый день, – спокойно представилась я. – Господин?..

– Арахо. – Мужчина явно смягчился. – Никто не знает, госпожа. Сын весь горит в лихорадке, уже несколько дней, судороги, тошнота, рвота… Яра с рук его не спускает…

И верно, выглядела женщина так, что саму в гроб укладывать можно. Глаза запали, на лице только нос и скулы, кожа желтая…

Если ребенок умрет, она уйдет за ним , – подсказало нечто внутри. – Это ее единственный сын, ты же видишь…

Видела. Каким-то чудом видела и могла дать лишь одно объяснение. Моя сила выходит на качественно новый уровень. Хорошо это или плохо – подумаю потом. А пока…

Я шагнула вперед, мягко коснулась запястья малыша. Темного крабом, ему же года три, жить и жить! Женщина дернулась, как от удара.

– Вы… Кто?!

Она даже не слышала, о чем мы говорили. Я нащупала пульс ребенка. Едва-едва, тоненький, нитевидный, если не вмешаться здесь и сейчас – для него уже не будет ни там, ни потом.

– Ветана. Лекарка. Встань.

Откуда в моем голосе эти нотки? Но я сейчас разговариваю как бабушка.

Мать могла орать, могла гневаться, ее могли не слушаться, но когда говорила бабушка, все замолкали и беспрекословно выполняли ее приказы. Просто потому, что понимали – так надо .

Женщина поднялась, глядя на меня, как птичка на змею. Может, и так, но сейчас мой яд – целебен.

– Дай я осмотрю его.

– Я…

– Клянусь, он не умрет.

И столько уверенности звучало в моем голосе, что женщина всхлипнула. А я ведь и правда могла это обещать. Знала, что говорю правду, и она почувствовала ее в моих словах. Здесь и сейчас.

На руки мне легло тоненькое тельце. Горячее, словно его только что вынули из печи. Боги, если бы вы не привели меня сюда, через десять-двенадцать часов все было бы кончено.

Пальцы легли на затылок малыша. Под прикрытием растрепанных мягких волосенок по ним побежали искорки. Почти незаметные, родители их и не увидели.

Да. Воспаление мозга [1] Менингит (прим. авт.). . Бывает такая гадость, дети на нее податливы. А вот выживают немногие. Даже взрослые умирают, что уж там такие малыши.

Для проверки я согнула ребенку ногу. Попробовала. Ага, как же, размечталась… С тем же успехом можно пальцами полено гнуть. Мышцы словно железные [2] Симптом Кернига (прим. авт.). . Вот и сыпь на теле, характерная такая… На закрытые веки надавливать даже не стала. И так понятно, что это. Зачем мучить ребенка?

Перевела взгляд на родителей. На господина Арахо.

– Сейчас вы возьмете свою жену и накормите. Можно – насильно. Я побуду с ребенком, пока вы не вернетесь. Обещаю, на шаг не отойду.

Мужчина нерешительно коснулся женской руки.

– Яра…

Женщина дернулась, словно лошадь, которую кнутом ожгли. И я поняла, в чем дело. Не верит. Никому не верит. И боится, что уйдет, а ребенок тут же умрет. Она чувствует его, словно себя. И знает, что только ее жизнь поддерживает его силы.

Да, и так бывает. Если любишь человека, сможешь удержать его над пропастью. Только вот я – маг жизни. И этой пропасти даже не замечу.

– Нет! Я не…

Я видела женщину насквозь.

– Обещаю: он не умрет.

Яра сверкнула глазами, но я покачала головой.

– Если он умрет – убьете меня. Хотите, напишу расписку? Господин Арахо, накормите жену! Там у лечебницы торгуют супом из моллюсков – две минуты туда, две обратно. Пять, чтобы его съесть.

Женщина вдруг шагнула ко мне. Взяла за руку, посмотрела… так…

– Он правда не умрет?

И столько надежды было в ее глазах, столько веры! Она и в храме, наверное, на Бога так не смотрела.

– Как зовут малыша?

– Диан. Моего мальчика зовут Диан.

Я медленно опустила ресницы.

– Клянусь – он будет жить. Своими будущими детьми клянусь! Чтоб мне ни одного не родить.

Да иди ж ты, дура! У своего ребенка время отнимаешь!

Я едва дождалась, пока за ними закроется дверь.

Положила Диана на кровать, отметив серую застиранную простыню и дырки на ней, и коснулась ладонями исхудавшего личика.

– Прости, малыш.

Ладони накрыли виски Диана. Сила гремела и перекатывалась внутри, словно безумный водопад на реке, и я покорно отпустила ее на волю. Это было вовсе не так, как с маркизом. Нет. Там требовалось встряхнуть все тело, теряющее желание жить. Здесь же…

Легче, намного легче.

Дети вообще больше тянутся к жизни. Они знают, что смерти нет, и это замечательно. Диан не кричал, не стонал и не дергался. Он просто вжался головой в мою ладонь так, что я на миг даже испугалась: показалось, что пальцы, прорвав кожу, впиваются в самую кость.