Елена Романова - Одна из тридцати пяти

— Не ваше дело, — отчеканила я. — Что дальше?

— Пиши: «принять ваше благосклонное предложение…»

Райт стоял надо мной, внимательно разглядывая и вызывая целую волну мучительного стыда.

— Отлично, — произнес он, — теперь гораздо лучше.

— Я стараюсь, — выдавила сквозь зубы. — Что дальше?

— «потому что…»

— Потому что, — повторила я.

— «у меня дьявольски»

— …дьявольски, — повторила, записывая.

— «болит голова».

— … болит го… Что? — я задрала подбородок, чтобы увидеть лицо советника, лицо, святящееся торжеством. — Вы издеваетесь? Вы что? Вы?

— По-моему, хорошее оправдание. Не находишь? — эта ухмылка больно ранила мою гордость.

Я была барышней не робкого десятка, но Берингер… этот человек действовал на меня поразительным образом. Я была не в силах противостоять ему, как не смог бы противостоять жалкий человечишко разъяренной стихии.

— Вы еще пожалеете, — вымолвила я, вставая и разрывая бумагу.

Он не ответил. Улыбнулся, как наивному ребенку, с толикой злорадного превосходства.

— Обещаю, лорд Берингер! — зашипела я, понимая, что слишком ничтожна, чтобы хоть как-то навредить ему.

Райт забрал лампу и скрылся за дверью, давая понять, что думает так же.

И вот теперь мне ничего не оставалось, кроме как покориться воле принца. Но даже в этом случае я не собиралась сдаваться легко.

Меня удручала мысль, что этой злополучной ночью я была дважды замечена по пути в покои совершенно разных мужчин. Что ж, можно распрощаться с добрым именем эль-Берссо, оно пало жертвой ужасающих обстоятельств.

Почти пробило полночь. Знакомый лакей вел меня в покои принца, и с каждым шагом приближалась катастрофа. С собой я захватила вино, щедро сдобренное снотворным. Эликсир богов, после которого любвеобильный Эдмунд уснет сном праведника. А что? Я спасалась, как могла.

Меня удивило, что принц не прислал к положенному сроку своих людей, чтобы меня провели по секретным ходам, какими пользуются все монаршие особы. Все-таки забота о моей репутации не должна быть лишь моей головной болью. Правда, все вопросы, касающиеся этой самой репутации, я надеялась уладить бутылкой отличного вина. Ели не подействует снотворное, то обязательно подействует сама бутылка, обрушенная на голову. Хотя вряд ли я когда-нибудь решусь ударить Эдмунда.

У входа в его апартаменты меня ожидала длительная заминка. О деликатности здесь слыхом не слыхивали, поэтому в стане королевских гвардейцев возник целый переполох. Меня представили капитану, а затем и главному прево короля, начальнику стражи, которые тактично покашливали в кулак и пожимали плечами. В результате совещания было решено оставить меня перед дверью, дабы с проблемой разбирался обер-камергер, ведающий королевскими покоями. Тот, в свою очередь, отвел меня ко входу в спальню принца. Помня о слухах о жадности Эдмунда до девичьего тела, я изумлялась, как здесь не довели до автоматизма всю процедуру приглашения очередных пассий.

Когда дверь открылась, и на меня уставился принц, я едва устояла на ногах. Вид у него был такой, будто он никак не рассчитывал меня здесь увидеть.

— Леди Джина? — довольно искренне удивился он, хлопая глазами.

Женский смех из глубин его спальни стал для меня настоящим сюрпризом.

— Ваше высочество, — вымолвила я, бледнея от постигшей меня догадки. — Я… я…

— Что-то случилось?

Выглядел он так, будто я застигла его на месте преступления. Хотя, говоря откровенно, стыдно было только мне.

— Ооо, — протянула растерянно, — ничего, просто… я…

— Да?

— Я…

— Говорите, в чем дело?

— Хожу во сне, — краска смущения залила лицо, — с детства, да, — под недоверчивым взглядом принца я будто уменьшалась в росте, — так что, со мной бывает всякое, ага. Так что, прошу извинить… не хотела помешать… я… в общем, пойду, — мой голос превратился в мышиный писк, и я почти бегом кинулась в коридор.

Эдмунд почесал затылок и захлопнул дверь.

Пожалуй, это было самое кратковременное свидание в моей жизни!

От услуг лакея, который хотел проводить меня обратно, я с достоинством отказалась. С достоинством, на которое смогла отважиться, после посещения покоев Эдмунда.

Идя по темным коридорам, я ненавидела даже не того, кто обладал незаурядным чувством юмора, подсовывая мне липовую записку, а собственную глупость. Подумать только, я поверила, что принц пригласил меня к себе на ночь, и хуже того, пошла к Берингеру просить о помощи.