Оксана Гринберга - Свободные звезды

Похоже, мне что‑то вкололи, из‑за чего вовсю идут галлюцинации.

Огляделась на этот раз внимательнее. Помещение оказалось небольшим. Один проход вел в другую комнату. Еще увидела дверь без ручки на ближайшей ко мне стене, но с дисплеем и множеством кнопок. Из мебели в комнате были стол и полки, заставленные непонятными инструментами — наверное, дорогими и понятными сердцу доктора.

Закусила губу, подумав, что, не дай бог, меня готовят к операции. Кровь выкачать или на органы поделить… Как понять, что им надо?! И, главное, кто это — «они»? Попыталась встать с красного пластика стола. Не получилось. Запястья, плечи и ноги удерживали металлические обручи. Да и от одежды остались воспоминания. Вернее, незнакомая светлая сорочка, едва доходившая до середины бедра.

— С возвращением в мир живых, инори! — произнес незнакомец. У него был приятный голос. Бархатистый. Говорил он на неизвестном языке, но я его понимала.

— А… вы кто? — выдавила из себя фразу на том же языке, словно говорила на нем с рождения. Мысли и образы с легкостью трансформировались в слова.

— Анор Кассиди, — представился он.

Я опять его поняла. Анор — это вовсе не имя, а… Внутри заскрипели извилины, справляясь с трудностями перевода. Перевели. «Анор» — младший военный чин, вот что это! А «инори» — обращение к незамужней девушке.

— Почему я вас понимаю? — растерянно спросила у него.

— Кто‑то имплантировал вам знание Общего Галактического и еще двадцати языков Империи, — анор Кассиди протянул руку, пытаясь дотронуться до моей головы в области виска, но я дернулась, и он передумал. — Я лишь активировал.

— О чем вы говорите? Почему я… в таком виде? Почему в меня стреляли?

— На эти вопросы я не имею права отвечать. Единственное, что скажу — вы в медицинском отсеке «Восхода Арана».

— «Восход Арана»? — спросила у него. — Это… корабль такой?

— Да. Исследовательский крейсер рагханов.

— Ясно, — сказала ему. — Значит, рагханов… Рагханов, так рагханов!

Я сошла с ума, все так просто объяснилось! Выпала из машины, ударилась головой и с тех пор пребываю в мире галлюцинаций. Все мне чудится: и люди в черном, и драка, и перестрелка, и еще этот,

с хвостиком, похожий на сову. Только… слишком уж живые галлюцинации. Я скосила глаза, пытаясь рассмотреть пострадавшее плечо. Ничего!

— В вас выстрелили из парализатора, — сообщил мне доктор. — Он обездвиживает человека на три… — тут мозг сбоил и переводить слово «циклинии» на понятный мне язык отказался. — Двум анорам от вас неплохо досталось. Переломы, гематомы, — произнес он с явным удовольствием. — Вы прибавили мне работы, инори! До вашего появления на корабле было скучно.

Он нес бред, словно был таким же помешанным, как и я. Или же… Это и в самом деле инопланетный корабль, а папа не зря боялся «зеленых человечков»?

— Я взял пробы крови на генетический анализ, — продолжал мужчина. — Ответ будет готов чуть позже, через десять циклид.

Черт с ними, с циклидами… Так и думала, пробы! Пробы крови! Отец в детстве говорил, что если попаду к врачам, они не отстанут. У меня была повышенная регенерация. Дед смеялся, что заживает как на собаке — большом добродушном Мухтаре. Отец возражал, что намного быстрее, и бабушкины бальзамы к этому не имели отношения.

Тут анор Кассиди повернул руку ко рту, и я увидела, на запястье мужчины находилось устройство, похожее на телефон.

— Медицинский отсек на связи, — произнес он. Ему что‑то крякнули в ответ. — Инори в сознании.

Я мысленно застонала. Черт, успел сообщить, куда не следовало!

— Анор Кассиди, дайте воды! — прошептала я. — Во рту пересохло.

— Это последствия действия парализатора, — со значением произнес доктор, будто выступал перед научной аудиторией, а не перед жертвой, прикованной к операционному столу. — Попадание луча в любой участок тела приводит к потере сознания на три циклинии. Еще одну циклинию после того, как закончилось действие, у пострадавших наблюдаются побочные эффекты — головокружение, расстройство желудка, вялость и сонливость.

Доктор взял с полки сосуд с длинным носиком. Поколдовав с кнопками стола, на котором лежала, поднял его половину, пока я не оказалась в сидячем положении. Поднес сосуд к моим губам. Я сделала глоток — вода с привкусом цитрусовых. Закашлялась вполне убедительно.

— Доктор… Анор Кассиди, — пробормотала я, — можно мне самой напиться?

Он посмотрел на меня с сомнением. Я на него — жалобным взглядом котика из «Шрека». Наконец, доктор пробормотал, что отпускать меня не велено. Оно и ясно — буйно — помешанная, недолеченная, опасная для общества, но пациентка, которой хочется пить! Нажав подряд две кнопки на обруче, доктор высвободил запястье моей правой руки, затем плечо.