Впрочем, всерьёз сосредоточиться на вопросе я не успела: в виске появился лёгкий зуд от сработавшего нейрочипа. Общения со мной жаждал отлично знакомый человек, и я отчётливо осознала, что все планы на сегодняшний день идут насмарку. Просто так коллежский секретарь Алёша Обручев не стал бы меня беспокоить. Этот пылкий деятельный юноша состоял личным помощником действительного статского советника Сергея Сергеевича Аристова, заведующего в нашем Департаменте Иностранных дел Ксенодипломатическим корпусом и являвшегося по совместительству моим прямым начальником.
— Здравствуйте, Вета Аркадьевна! — Обручев был как всегда бодр и кипел энергией; за что его, собственно, и ценил наш Артист.
— Добрый день, Алёша, — ответила я. — Что-то случилось?
— Нет, вы не волнуйтесь. Просто Сергей Сергеевич решил собрать всю вашу группу для вводного инструктажа, а то они завтра отбывают на Трипту и боятся не успеть вернуться. Я вас запеленговал, сажусь на полянке неподалёку, ловите направление; подходите, мне велено доставить вас в целости и сохранности.
— Это… несколько неожиданно, — вздохнула я, подзывая Царицу. — Я бы предпочла сначала зайти домой: я не в той компании и не в том виде, чтобы являться к Аристову.
— Он в хорошем настроении, — весело хмыкнул юноша. — К тому же, вы знаете, он обожает Царицу и будет рад её повидать.
— На этом мои возражения иссякли, — вздохнула я, как раз выходя на поляну. Не тревожа стебли травы, над ней уже висел на гравитационной подушке новенький скоростной аэролёт. Помимо функций личного помощника, Обручев исполнял обязанности и личного водителя начальника.
Пока я, подобрав юбку, дошла до транспортного средства, открылись обе двери, — водительская и пассажирская, — опустился коротенький трап, и из аэролёта выкатился его водитель.
Алёша был рыж. Рыж настолько, что окружающее яркое осеннее великолепие на его фоне мгновенно померкло и потускнело. Рыжие непослушные вихры, рыжие веснушки на курносом носу, рыжие брови и ресницы и голубые-голубые хитрые глаза. Рыжим отсвечивали золочёные пуговицы на тёмно-синем мундире, пряжка ремня, белые перчатки и даже, кажется, начищенные до блеска сапоги тоже имели рыжий оттенок. Удивительно солнечный парнишка.
— Здравствуйте, Вета Аркадьевна! — широко улыбнулся он. — Ваше Величество, — юноша степенно кивнул Царице. Та вежливо махнула хвостом, опознав хорошо знакомого человека, и подошла для более тёплого приветствия. Вся серьёзность с Алёши слетела в тот же миг, и Македа, как и положено собаке, была заглажена и зачёсана до состояния блаженной прострации. В конце концов я не выдержала и кашлянула, привлекая внимание явно увлекшегося юноши.
— Алёша, ты говорил, это срочно?
— Ой, извините! Прошу, — поспешно выпрямившись, он жестом пригласил Царицу, и та легко запрыгнула внутрь, после чего галантно подал мне руку. Придерживая юбку, я забралась в уютное нутро машины, с иронией думая о том, какая правильная ткань идёт на пошив формы: к ней совсем не приставала собачья шерсть. Белое на синем, бесспорно, эффектное сочетание, но не в этом случае.
Летал Обручев хорошо, хотя, как и положено молодому энергичному парню, не без лихачества. Быстрой езды я не любила, но в данном случае возражать было бессмысленно: заставить Алёшу хоть немного снизить скорость умел только Аристов. Но тот был виртуозом и в принципе легко умел добиваться от окружающих того, чего ему хотелось. Правда, мне было непонятно, каким ветром его занесло именно в подразделение ксенодипломатии: находить общий язык с людьми у него получалось гораздо лучше, чем с иными видами.
С другой стороны, может, это и правильно. Руководил-то он людьми, а вот с Иными контактировал крайне редко, да и то не один, а непременно с консультантом, курирующим то или иное направление.
Прозвище Артист подходило начальнику идеально. Наверное, если бы он не родился потомственным дипломатом, ему была бы прямая дорога в актёры. Понять, когда этот человек говорит серьёзно, а когда — шутит, было невозможно. Кроме того, он всегда и со всеми был разным.
Его секрет я поняла недавно; всё оказалось гораздо проще, чем могло быть. Дело в том, что Сергей Сергеевич был зеркалом. Не в каком-то мистическом смысле, а в исключительно психологическом. Каждый человек любит себя, и собеседник, высказывающий сходную точку зрения и имеющий аналогичную манеру поведения, на подсознательном уровне вызывает безотчётную симпатию и расположение. Такому хочется верить.
Читать дальше