Шерри Томас: Гибельное море (ЛП)

Иоланта покрылась потом: из всех пяти туннелей появилось по маленькой скользкой твари.

– Надеюсь, это не означает, что еще пять крупных ползут следом.

Ее надежды рассыпались прахом, когда почти одновременно в просвете показались пять огромных чудовищных голов.

Иоланта бросила вершины на землю:

– Мы убираемся отсюда. Сейчас же.

Тит не протестовал, только снял со спины сумку и повесил ее на Иоланту:

– На случай, если мы разделимся.

Держась за руки, они шагнули в скачкозаменитель как раз в тот момент, когда ближайшая тварь выстрелила в них струей черной слюны.

Пустыня Сахара

Взошла луна – огромный низко висящий в небе серп. Первая группа повстанцев взмыла в воздух и облетела вокруг в сопровождении двух небольших эскадрилий, которые временами отклонялись от курса, чтобы проверить стеклянный колпак.

– Значит, меня вы тоже не помните? – Кашкари взял протянутый Титом питательный батончик. – И все это время понятия не имели, кто я?

– Боюсь, что так, – ответила Иоланта, снова наполняя его бурдюк.

Она старалась не выказать страха, но сомневалась, что получается. Одно дело скрываться от Атлантиды и совсем другое – знать, что даже у магов-союзников имеются на тебя планы.

– Последователи Богини Дурги, – снова раздался все тот же зычный голос, – отдайте нам Иоланту Сибурн и сегодня не понесете никаких потерь.

Иоланта сглотнула.

– Проклятье, заткнись, – почти беззлобно огрызнулся Тит. – Ты ее увидишь только на своем смертном одре.

– Спасибо, ваше высочество. – Иоланта слабо улыбнулась.

– Для тебя, моя судьба, ничего не жалко.

Теперь она не могла сдержать усмешку, помня его недавнее обещание никогда не называть ее «моя судьба». Благодарная за эту шутку, понятную лишь им двоим, Иола поцеловала Тита в щеку:

– Это почти так же хорошо, как плохие стихи.

Он на мгновение притянул ее к себе:

– Пока я в силах держать в руке палочку, с тобой ничего не случится.

Иоланта закрыла наполнившийся бурдюк и отдала его Каршкари.

– Значит, – подытожил тот, – вы не помните ничего, только друг друга?

– Нет, и друг друга не помним, – призналась она, – но ничто так не сближает, как спасение бегством от...

В голове возникло странное ощущение, и отнюдь не от позднего часа. Иоланта дернулась; перед глазами вспыхнули яркие полосы, точно метеоры, пробороздившие небеса – такие же объятые пламенем снаружи и ледяные внутри.

Скрипнув зубами, Иола сжала пальцами виски.

Тит приобнял ее за плечи:

– Что с тобой?

Она покачнулась и в следующее мгновение, содрогаясь всем телом, опустилась на четвереньки.

– Фэрфакс, может, отправить тебя вниз? – забеспокоился Кашкари. – У нас есть несколько хороших врачей.

Иоланта подняла руку:

– Я... я...

От всплывающих в голове образов ее не просто тошнило – выворачивало наизнанку.

Вот к ней приближается отвратительное, похожее на гигантского червя существо, капающее черной слюной.

Леди Уинтервейл, по впалым щекам которой текут слезы.

Ее сын лежит на земле. Мертвый.

А потом воспоминания хлынули потоком, будто плотину прорвало – Иоланта даже испугалась, как бы не захлебнуться. Но, как оказалось, они без проблем помещались в голове, и неприятные ощущения постепенно отступали, оставляя после себя только легкую дезориентацию.

Тит находился рядом, обнимал Иоланту за талию. Кашкари тоже опустился на корточки, глядя на нее с тревогой. Иола села на пятки и на секунду накрыла руку Кашкари своей:

– Я тебя помню. – Затем повернулась к Титу и нежно погладила его по щеке: – И тебя помню. И, к сожалению, не избежать тебе вечного позора за те пламенные слова на ручке моей сумки.

На его лице промелькнуло облегчение, тут же сменившееся разочарованием.

– Но почему я ничего не помню?

– Вспомнишь. Мы приняли меры предосторожности, чтобы никогда надолго не попасть под воздействие заклинаний памяти, однако точное время возврата воспоминаний для всех разное.

К ним подлетела Ишана и вручила каждому тонкую дыхательную маску.

– Богиня Дурга хочет, чтобы они у вас были – на случай, если Атлантида выпустит что-то в воздух.

Иоланта сразу же надела свою – маска оказалась намного удобнее, чем ожидалось.

– Так что же случилось с Уинтервейлом? – спросил Кашкари, поправляя свою маску.

– Его больше нет.

А ведь из Ли вышел бы преданный делу повстанец, приносящий радость всем, кто сражался бы с ним бок о бок. Иола сморгнула слезу: