— У меня свои источники.
Догадываюсь я об этих источниках. Такие типы всегда нравятся бабам, наглые, опасные, потом сами же и плачут, дуры. Наверняка, какая-нибудь медсестричка не смогла удержать язык за зубами. Перед ней даже удостоверением махать не пришлось. Пара комплиментов — девица растаяла и все выложила.
— Как бы то ни было, Белова пока не готова к общению, — я поджал губы. Не люблю врать, но выбора не было. — Заторможенность, неадекватное восприятие, все это последствия коматозного состояния. Сами понимаете, допрашивать ее сейчас бесполезно, даже пагубно, ее психика нестабильна.
— Когда с ней можно будет поговорить?
— Через неделю, но предварительно позвоните. Зачем зря ездить?
— Диктуйте номер, — он извлек из пиджака мобильник.
Пришлось дать ему свою визитку:
— Здесь вся контактная информация, в том числе и мобильный номер.
— Вижу, — он быстро набрал цифры.
Мой "iPhone" завибрировал в кармане спецбрюк — я сбросил звонок. Подобное недоверие коробило.
— Что ж, не смею вас больше задерживать, доктор.
— Всего доброго.
Он повернулся и пошел прочь по коридору. Я наблюдал, пока он не скроется за поворотом, затем зашел в кабинет и запер за собой дверь. Отыскав нужный номер в контактах, я позвонил:
— Алло, это Криштовский.
— Внимательно слушаю вас, Евгений Львович, — отозвался Тарквинов.
— Я только что разговаривал со следователем. Вы обещали, что проблем не будет, а тут этот Стрельцов со своими расспросами. Очень настырный тип, от такого не отвяжешься.
— Занятно, этот человек лично заверил меня, что дело Беловой закрыто.
— Может, соврал?
— Вряд ли.
Ну да, Тарквинову не солжешь. Глянет в глаза — все выложишь, прямо как этот Стрельцов. Вот бы им померяться взглядами, я бы на это посмотрел.
— Опишите его, Евгений Львович, — потребовал Тарквинов.
— Молодой, примерно тридцати пяти лет, высокий, крепкий и наглый.
— Конкретней: цвет волос, глаз, другие приметы.
— Светлый, короткая стрижка. Глаза серые, — от воспоминания о его взгляде по спине побежали мурашки. — Одет обычно, только часы дорогие. И лицо такое… любимчика женщин.
— Пожалуй, я знаю, кто этот лже-следователь.
— Разве он не настоящий!?
— Нет. Настоящего Стрельцова любимчиком женщин не назовешь.
— Кто же тогда этот проходимец? — я был возмущен.
— Один мой старый знакомый. Не думал, что он появится так быстро.
— Что же мне делать с этим самозванцем? Он ведь обязательно явится снова.
— Когда?
— Через неделю, но должен позвонить предварительно. Выставить его вон?
— Ни в коем случае.
— Но он явно преступник! Вдруг он собирается убить Белову? — я снова вспомнил его взгляд убийцы и поежился.
— Если бы он хотел ее убить, не стал бы спрашивал у вас разрешения встретиться с ней. Ему нужно что-то другое, и я хочу знать, что. Потому прошу вас, не мешайте. Пусть поиграет в следователя.
— Если вы так хотите, то я пущу его к Беловой, но вся ответственность ложится исключительно на вас.
— Само собой, Евгений Львович. У меня к вам будет еще одна просьба: запишите их встречу на видео. В палате ведь есть камера?
— Конечно. Я пришлю вам запись.
— Тогда, будьте так добры, пришлите все записи, всех посетителей, которые ее навестят.
— Все непременно, господин Тарквинов.
Удовлетворившись моим обещанием, он попрощался и прервал звонок. Ну вот, опять какие-то проблемы. Своих хлопот полон рот, а тут еще самозванцы, олигархи, строптивые пациентки. Что поделать, Тарквинову не откажешь, акционер как-никак, причем с солидным процентом. Да и деньги нужны, они, как известно, лишними не бывают, особенно когда развод на носу.
Я нащупал в кармане ключ, открыл заветную дверцу в столе, достал початую бутылку "Hennessy", хлебнул прямо из горлышка, по-простому, не заморачиваясь на бокалы. Стрессу плевать на этикет.
↑
Глава 8. Энтаниель из Дома Зори
Квинт.
5 августа 1981 года.
Над городом сгущались тучи. Приближалась гроза. Ветер нес пыль и мусор вдоль опустевших улиц окраины. Я вошел в развалины долгостроя. Рыжеволосый парень в серой футболке и потертых джинсах вливал Силу в портал.
— Уже покидаешь нас? — спросил я его по-русски. Этот язык Странник должен был выучить сразу по прибытии в наш мир. Маги Пути впитывали языки и обычаи того места, куда попадали.
— А, ублюдок Хаоса, пожаловал, — он резко обернулся. — Не могу сказать, что удивлен.
Читать дальше