Мария Черевик - Один день в 93-м

В следующем зале фотографии были примерно такие же, но Матвея привлек отдельный стенд в углу, где висели снимки, сделанные полароидом. Оказалось, что это старые фотографии из 90-х годов. Малыши, укутанные в одежки еще 80-х, видимо, доставшиеся от старших братьев; рынок (фото можно было смело поместить в отдел Индии – никто не заметил бы подвоха); гостиница Россия, снятая с Москворецкого моста; откуда-то из-за угла, снизу, явно рискуя жизнью, фотограф снял нескольких крутых парней с золотыми цепями на шее, стоящих возле черной БМВ.

И очень болезненная фотография – Матвея почему-то всегда ввергали в трепет эти кадры – съемка снизу – над людьми нависают стоящие на Новоарбатском мосту танки, нацелившие пушки на Белый дом, внизу чуть поодаль от основной толпы девушка в светлом пальто, смотрит удивленно на них.

Матвей долго рассматривал фотографию. Лицо девушки нельзя было разглядеть отчетливо, но ему казалось, что она красавица. Вполне возможно она оказалась в числе жертв из случайных свидетелей. С другой стороны, зачем ей понадобилось идти к Белому дому в такой момент? Поглазеть на танки?

Матвей вышел из галереи со смешанными чувствами.

«Пожалуй, надо почаще ходить на такие выставки, интересные фотки», – подумал Матвей и пошел в кафе, чтобы скоротать оставшиеся часы перед поездом.

За ужином он выпил бокал омерзительного красного вина, из-за которого он не столько опьянел, сколько как-то потяжелел. Пора было ехать на вокзал, но не хотелось, клонило в сон, и снова возникла мысль, уж не вернуть ли билет, поехать к Тане с извинениями и залечь в своей мягкой уютной кровати.

Он пересилил себя и отправился на вокзал.

На улице он немного взбодрился. Время близилось к полуночи, и можно было воспользоваться такси – пробки уже закончились.

На вокзале он был через 10 минут. Подумал было взять себе какой-нибудь журнал, но решил, что в поезде все равно он будет спать, и прошел к поездам. Состав уже был на месте. Он нашел нужный вагон, проводница проверила его документы.

Его место было внизу. Напротив крепким сном кто-то спал, накрывшись простыней с головой и оставив снаружи только голые пятки.

Матвея снова охватило романтическое настроение. Он посмотрел на экран телефона. Таня звонила уже несколько раз и прислала сообщение. Он не стал смотреть, что она написала, и выключил телефон. В поезде пахло тем неповторимом запахом, который бывает только в поездах дальнего следования – запахом других городов. Правда, голые пятки соседа прибавляли еще какой-то неповторимый запах, но Матвей решил, что не будет из-за этого беспокоиться и приготовился к начинающимся приключениям.

Романтическое настроение не помешало Матвею тщательно проверить кошелек, документы и телефон, а затем спрятать их надежно, чтобы держать приключения под некоторым контролем.

Матвей постелил себе, лег на спину, заложив руки за голову и, не дождавшись, когда поезд тронется, ненадолго уснул.

Примерно через час, когда Москва осталась уже позади, он проснулся. В какой-то смутной тревоге сел на своей полке.

Поезд несся сквозь бездну, временами отлавливая, как сачком, желтые отсветы фонарей. В вагоне было душно и жарко. Топили на полную катушку. Плацкарт был наполнен запахом спящих немытых тел.

Матвей снова попытался уснуть, стал ворочаться, попытался считать овец, взбивал подушку. Он начал сомневаться, что сделал правильный шаг, но тут же прогнал эти мысли. Наконец, он провалился в какой-то рваный сон, скорее дрему. Но скоро с отвращением открыл глаза, как только во сне, с жуткой ясностью перед ним возникла холодная серая рука мертвеца с пепельными ногтями. Он тряхнул головой и опять попытался уснуть, преодолевая мучительное ощущение жары. Казалось, будто десятки змей ползали по его телу. Поезд трясся и раскачивался из стороны в сторону, развив бешеную скорость. Вместе с этим раскачиванием в сознание Матвея врывались образы и сновидения. Он бежал к голубому озеру, но каждый раз, когда он уже готов был нырнуть в воду и освободиться от жары, его отбрасывало назад.

Неожиданно Матвей проснулся от истошного, полного злости, женского крика. Он сел на постели. Сердце колотилось, и некоторое время он пытался понять, что произошло, и кто кричал. Поезд шел тише. В вагоне было так темно и глухо, что Матвею стало не по себе. Он даже подумал на миг, что едет в вагоне с мертвецами, и представил, как сейчас дотронется до немытой пятки человека, что спал напротив, и почувствует ее трупный холод.