Тигринья Тигринья - История вторая. Конкубина консула

Откинулась на спинку кресла, и дремала, пока меня не разбудил вернувшийся консул.

– Воробышек, просыпайся. Две минуты до прибытия на базу.

Подумать только, я ещё возмущалась поведением Зигги. Две минуты до прибытия!.. Барон Алек насмешливо улыбается. Где-то очень глубоко…

Прилипла к иллюминатору. База, это нечто! Похожа на какое-то невероятное чудовище. Именно чудовище, потому что она живая. Я только слышала о таких разработках… А вот теперь, смогу потрогать. Если мне разрешат, конечно.

Так и не смогла увидеть место посадки. Облетали базу по спирали, и вдруг, – раз!– и сели. И меня уже за руку тащат к выходу, потому что я не успеваю за вроде бы неторопливо идущим консулом. У легионеров бесстрастно-вежливые лица, а губы чуть подёргиваются. И глаза блестят. Ну конечно! Клоуна нашли…

Уселись в прозрачную капсулу. Стенки живые и тёплые (я погладила украдкой), значит капсула – порождение базы. Капсула плывёт по коридорам, встречные салютуют консулу, с любопытством разглядывая меня. Они что? Дорогих мамочек не видели? Добрались до арки, отделяющей жилой сектор высшего командного состава. На её верхней части замигали меняющиеся символы, плита, перекрывающая вход растворилась в воздухе, напомнив зáмковое окно, и снова восстановилась за нашими спинами. Капсулу оставили перед аркой. Идём пешком. Опять меня ведут за ручку… Навстречу стремительно шагает легат. Салютует, и улыбаясь спрашивает:

– Забрал свою девочку, Марк? Значит, можем начинать?

Всё интереснее и интереснее! Значит, консула зовут Марк. Впрочем, для меня он – благородный Флавий. А что они собрались начинать?

– Люк, это Воробышек. Моя конкубина. Сейчас я её устрою, и присоединюсь к вам.

– Приветствую, прекрасная Воробышек.

– Приветствую благородного… – лихорадочно вспоминаю командный состав легионов…

– Вителлий Север. Легат-прим.

Раскрыв глаза смотрю на живую легенду. Луций Кровавый… Освободитель. Ему сейчас… Сколько? Около восьмидесяти… Ну да… Он же, наверняка, привит. И он из первого поколения. Значит его прекрасный год наступит о-о-очень нескоро. Перевожу взгляд на консула, и не вижу разницы. Здоровые тридцатипятилетние мужчины улыбаются друг другу. Первое и второе поколения от дорогих мамочек прививают в тридать пять лет. Третье и детей от чистокровных отцов – в тридцать. Все прочие – в двадцать пять. Чистокровных не прививают вообще. Дорогие мамочки должны рожать, а мужчины, – до трёхсот пятидесяти лет сохраняют свою функциональность в полном объёме, и генетических заболеваний не имеют. Так что, в прививке чистокровных нет смысла. Не прививают также женщин, способных рожать. Прививка делает женщин бесплодными, тогда как мужчины становятся стерильными только в прекрасный год. Ну и до двадцати пяти лет не прививают никого.

Легат-прим отправился дальше, а притихшую меня, взяв за плечи, мягко развернули в направлении нашего движения.

Покои консула состоят из пяти комнат, включая кабинет; небольших терм, и зимнего сада. Тоже небольшого. Ну удобства, конечно, имеются при каждой комнате. Интересная планировка. Вероятно на случай локальной разгерметизации. Мне выделены личная маленькая гостиная и гардеробная с автоматом-ателье. Спальня – общая с консулом. Ну да, – я же его конкубина. Впрочем, в гардеробной есть диван… В большой гостиной – настоящий камин. Конечно вряд ли он топится дровами. Всё-таки это военная база, и сразу включится противопожарный режим. А над камином висит голограмма. Пять молодых офицеров флота возле флаера… Две женщины, трое мужчин… Все пятеро улыбаются…

– Это последнее изображение моей жены. Нас с легатом Вителлием срочно вызвали в штаб флота, а она всё же поехала посмотреть на вулканы. Мы должны были отправиться туда всемером… Ей в тот день исполнилось двадцать пять лет.

Слов нет. Что можно сказать?..

– А меня в тот день не взяли на экскурсию. Я была наказана…

– Я знаю… Легат Вителлий выяснял, почему ваш флаер оказался неисправен, и не смог забрать девочек. И списки девочек изучались пристально. А отсутствующие – ещё более пристально. Легат высоко оценил вашу с ребятами шутку с водой. Сказал, что в бытность курсантами они до такого простого способа не додумались.

Начинаю краснеть. Прошло пятнадцать лет… Стыдно… До слёз… Патриций сел в кресло, усадив меня на колени, заглянул мне в глаза, улыбнулся чему-то своему… Поцеловал меня в висок.

– Устраивайся, Воробышек. Увидимся вечером. Покажу тебе базу.