Дин Лейпек - Это все придумали люди

Что подумал Мишка, когда мы по очереди сейчас ворвались к нему в квартиру? Сначала брат, наверняка до сих пор числившийся в Австралии, а потом я, непохожая на саму себя и точно так же предположительно находившаяся на другом конце света?

Может быть, Мишка решил, что он сошел с ума. Может быть, он решил, что это мы сошли с ума. Я давно заметила, что в любой непонятной ситуации люди предполагают либо одно, либо другое. Зависит от степени уверенности в себе. Когда-то я считала Мишку достаточно уверенным в себе человеком. Сейчас я уже не знала.

Когда я отправила все письма, голова снова начала давать о себе знать. Музыка из динамиков раздирала мозг на части. Люди говорили катастрофически громко. У кассы пронзительно пищал компьютер.

Я не стала больше терпеть. Отчасти потому, что терпеть уже стало невозможно. Отчасти потому, что теперь, запоздало, на меня стало наползать чувство полной безнадежности. Когда ты чего-то не можешь получить, ты целиком сосредотачиваешься на том, что тебе это нужно, забывая в конечном итоге, зачем это. И не имело никакого значения, что я, наоборот, убеждала себя все это время, что мне ничего не нужно. Это отрицание оказалось лишь особой формой подтверждения. Как графические фокусы с оптическим обманом, когда из не связанных между собой фигур проступает рисунок, которого на самом деле нет. Я прожила четыре года, доказывая себе, что ничего не было. Подтверждая каждый раз тем самым, что все было.

Или все-таки ничего не было? Или было, но так, что теперь не осталось ничего? Или то, что осталось, было не тем, что было, или то, что было, было на самом деле не тем, что казалось? Или, на самом деле, казалось совершенно все, потому что на самом деле вообще не было ничего настоящего? Может быть, это тоже на самом деле не реальность, а ее подделка, единственно доступное мне теперь измерение, не жизнь, а ее снимок, передающий структуру, но лишенный пространственной глубины?

Наверное, я смогла бы как-нибудь во всем этом разобраться, если бы не раскалывающаяся голова. Но я уже достигла своего предела. Поэтому я просто вскочила, не завершив сессию и не закрыв все вкладки, и выбежала через стеклянные двери – на улицу.

Пустую. Потому что это уже был не город, а только его иллюзия. Пространство несуществующей Москвы, о которой люди грезили и мечтали. В которую стремились. И вместо которой получали в результате жестокую реальность.

В этой Москве проходили широкие улицы, вдоль них выстроились высокие дома со стеклами, сияющими надменной чистотой. Все казалось очень ухоженным и очень дорогим. Многие улицы шли не там, где они шли на самом деле, какие-то вовсе исчезли. Не было грязных дворов, заставленных машинами. Не было темных сырых переходов, пропахших нищетой. Не было метро, автобусов, маршруток, троллейбусов и трамваев, забитых, вечно спешащих и вечно неуспевающих. Не было никого. И ничего.

И точно так же пусто и тихо было в моей голове. Ни одной мучительной мысли, никаких неприятных ощущений. Ясность, чистая, незамутненная. Я опять видела их все – пространства, миры, измерения, они переливались, менялись, соединялись и распадались тысячами и тысячами разных вариантов одной и той же мысли. Находиться здесь оказалось очень просто. Не нужно было ни с чем сражаться, ни с чем бороться. Не было опасности ошибиться. Для всего существовало простое и разумное решение. Я всегда очень любила простые и разумные решения.

Я быстро вышла из этой идеальной Москвы, но еще долго бродила потом по пространствам. Я прошла через регулярный парк с бархатными газонами и шариками постриженных кустов. Через средневековый замок с гулким эхом. По леднику, сверкавшему на солнце психоделической радугой чьей-то несбывшейся мечты. По заброшенному гаражу и вымершей деревне.

И еще были коридоры. Бесконечная вереница коридоров и комнат, о которых никто никогда не мечтал, мыслипустышки, рассуждения ни о чем, бессмысленно прожитые минуты, потраченная впустую вечность…

В офис я вернулась ровно на следующий день после моего ухода. На самом деле, не совсем на следующий день. Поскольку в пространстве время циклично, а не линейно, то порядок дней не имеет особого значения. Только наша память – еще оперирующая категориями реальности – выстраивала события в хронологическом порядке, хотя и это постепенно становилось бессмысленным. Ведь если сути вещей сами по себе события не меняют, то и их последовательность со временем теряет все свое значение.