Ив Лангле - Демон и его сумасшедшая

Привязанная к толстому деревянному стулу… одетая в прелестный, черно-белый полосатый наряд из двух частей… ее голова была побрита и блестела, Кети хихикала, когда качала ногами.

— Упс. Ты упустил меня. Упустил меня снова, — напевала она. Осталось несколько минут до приведения в исполнение приговора, ее желудок заполнен последним ужином… жареным цыпленком, картофельным пюре, подливкой и бисквитами, ммм… она решительно настроилась сделать свои последние мгновения веселыми.

— Не двигайся, — рявкнул надзиратель, когда схватил ее болтающиеся конечности.

Как будто она начнет слушаться теперь этого напыщенного осла, не меньше. В течение трех лет ей приходилось сталкиваться со своим тюремщиком. Выпендрежник, который приходил ежедневно и отсчитывал дни до ее кончины. Как только у нее получится выбраться, Кети заставит его пожалеть о том, что не был с ней более любезным. Опять же, зачем ждать?

Направив свои пальцы ног, одетые только в тонкие носки, она ударила ими под подбородок своего тюремщика и услышала, как хрустнула его челюсть. Кети сочла его слезящиеся глаза занимательными, надзиратель — нет.

Он никогда не отличался большим чувством юмора, даже когда она рисовала клоунские рожицы… которые были поразительно похожи на него выпученными глазами и крючковатым носом… в своей камере, используя кровь охранника, который считал, что Кети обрадуется его приставаниям.

Глупый тюремщик, он не признал ее талант смешить. Такой зануда.

Встав с красным лицом и прищуренными от раздражения глазами, охранник щелкнул пальцами и двое накаченных мужчин шагнули вперед.

— Ох, вчетвером. Какое извращение! — воскликнула она.

— Держите ее!

Потребовались оба охранника, чтобы привязать ее ноги к стулу… что стало ступенькой вниз из списка шести необходимых ей вещей в первую очередь. Дайте ей нож, даже маленький, и они не смогут даже этого.

Довольно ухмыльнувшись, тюремщик застегнул оставшиеся кожаные ремни.

— Смех — твой последний выход. В этот раз не сбежишь, Кети.

— Это ты так думаешь.

Как мило. Он побледнел, хотя верил, что одержал верх. Репутация делать невозможное была великой вещью.

Не сходя с места… учитывая, что они привязали ее полностью: голову, руки, ноги и даже колени… она оглядела комнату. Скууучно. Вся из серого цемента, торчащих труб и одинокой лампочки, висящей на проволоке. "Ты действительно думала, учитывая аудиторию проходящих в этой комнате мероприятий, что они украсят здесь все".

Ее стул… деревянный трон, занятый только худшими из худших, титул над которым она упорно трудилась… оказался самым интересным. Многие известные люди сидели и умирали на этом самом сиденье. Конечно, среди них не было никого такого же милого.

Толстый кабель… который скоро исполнит ее судьбу… изгибался из панели на стене. Громоздкий шнур разветвлялся, когда доходил до ее стула на несколько проводов поменьше, которые в свою очередь, протягивались к электродам, прикрепленных к ее телу.

В настоящее время обесточенный, физическое напоминание о ее скорой смерти, но не задержал надолго ее внимание. Взгляд вновь переместился, и Кети улыбнулась, когда заметила потливых мужчин, которые выстроились в линию в комнату и отводили глаза. Слабаки.

— Что? Никто не поцелует на прощанье, прежде чем включить рубильник? — спросила она, казалось бы, невинным голосом. Тюремщик и его сотрудники знали лучше других и не реагировали на ее насмешки.

Новый доктор, которого они привели, не купился. Его взгляд в очках встретился с ее, и Кети подмигнула.

— Не трогай мои девичьи прелести после того, как меня зажарят, док, иначе я вернусь и начну тебя преследовать.

— Я б-бы никогда, — он заикался.

Ее ухмылка стала шире.

— Почему нет? Разве я недостаточно красива? Все мальчики, с которыми росла, так думали. И охранники. Конечно, они не признаются в этом сейчас. — Она понизила голос. — Я вроде как убила их. Но ты кажешься милым. Хочешь подарить осужденной девушке последний поцелуй?

— Я-я…

Кети рассмеялась, и доктор покраснел.

— Ты когда-нибудь заткнешься? — прошипел надзиратель. — Это не игра. Ты в нескольких шагах от смерти. Тебе следует подумать над своими преступлениями и тем, что сделала, заслужив такое наказание.

Ее преступления? Она захихикала громче.

— Убийство злодея не преступление. А парень им был, как и многие, которых я прикончила.