Вергилия Коулл - Холодные звезды

И никакие доводы о том, что он сам так же поступал с другими, не могли заставить его смягчиться.

Я лихорадочно поискала взглядом путь к спасению. Автомат, брошенный Каем, лежал у кромки поля. Решение пришло само собой. Скрючив пальцы, я вонзила отросшие за время скитаний ногти прямо в покрытую пузырями руку Бизона. Ощутила, как на ладонь брызнула теплая жидкость. Он заорал нечеловеческим голосом и на мгновение выпустил меня. Я рванулась, упала на колени, схватила оружие. Отпрыгнула в сторону и нацелила его на бритоголового.

Тот стоял в угрожающей позе, с ножом в руке, по которой текла розовато-прозрачная сукровица. Единственный уцелевший от пузырчатой сыпи глаз пронзил меня полным ненависти взглядом. Я положила палец на спусковой крючок.

— Ты не выстрелишь, — с презрением усмехнулся Бизон и сделал небольшой шаг вперед.

— Ты сам сказал, что я убила двух охотниц. Думаешь, мне будет трудно замочить пузырчатого урода? — как можно более сурово ответила я.

— Так замочи меня! Замочи! Давай! — бритоголовый пошел на меня, выпятив грудь и раскинув руки.

Мои ладони вспотели. Я перехватила автомат, беззвучно приказывая себе сделать это. Нажать на спусковой крючок. Ясно же, что здесь каждый сам за себя. Бизон не остановится. Значит, его должна остановить я. Ради Кая. И ради себя тоже.

— Давай! — орал Бизон.

Дуло уже уперлось ему в грудь, а мои пальцы будто одеревенели. Я ненавидела бритоголового. Но и жалела его. Считала угрозой. Но и могла поставить себя на его место. Противоречивые чувства раздирали меня изнутри.

— Давай!

Бритоголовый махнул рукой. Нож просвистел в опасной близости от моего лица. Только автомат оставался преградой между нами. Из уголка рта Бизона текла слюна, губы кривились от злобы. Он выглядел совершенно безумным, и в который раз мне подумалось, что пузырчатая болезнь что-то повредила в его голове.

Но я все равно не могла заставить себя его убить.

Легкий свист — и вдруг Бизон завалился набок. Я поморгала от удивления. Бритоголовый лежал на земле, его распахнутый глаз уставился в никуда, в виске торчала крепкая темная стрела с белым оперением.

Стрела?!

Я резко повернула голову. К нам подъезжали люди. Нет… протурбийцы! Много протурбийцев! Верхом на мохнатых лошаденках, без седел, облаченные в короткие жесткие жилеты и кожаные штаны, один за другим они появлялись из-за деревьев и молча смотрели на меня. Я увидела и своего спасителя: низкорослого протурбийца со свирепо выдвинутой челюстью и арбалетом в руках. Видимо, это он выпустил стрелу, убившую Бизона. На этот раз — уже навсегда.

Я заметила, что несколько аборигенов спешились и бросились вытаскивать Кая из удушающих объятий цветочного поля. Поддерживая под руки, они вынесли его и уложили рядом с нашими вещами.

Кто же они?! Будущие друзья или новая угроза?! После всего пережитого на ум приходил лишь один ответ.

— Пощадите. Пощадите, — забормотала я по-протурбийски единственное слово, прочно отложившееся в памяти.

Внезапно протурбийцы расступились. Из их рядов вперед выехал настоящий великан. Во все глаза я уставилась на густую гриву черных волос, заплетенных в мелкие косички, широкие плечи, массивную грудь, затянутую в такой же жесткий жилет, как у прочих. Только… что-то в его образе казалось мне знакомым и странным одновременно.

Кожа, сообразила я. При ярко выраженной протурбийской внешности у него была слишком светлая кожа. Не желтая. Цвета ванильного молока. Я перевела взгляд на руки. Ногти тоже выглядели не черными, а, скорее, розовато-коричневыми и были коротко подстрижены. И глаза… такое невообразимое сочетание полностью обескуражило меня. Тонкий магнетический зрачок красовался на зеленой радужке. У протурбийцев не бывает зеленых глаз. Все знают, что их глаза — желтые или темно-карие. Но только не цвета свежей травы. Разве такое возможно?!

— Принц-полукровка… — прошептала я, вспомнив байки Тхассу.

Он смотрел на меня с высоты, спокойный, сдержанный, и улыбался удивительно ласковой улыбкой. На груди, в твердых волокнах жилета, затрепетало что-то тоненькое и серебристое. Что это за ленточку он повязал?

Через секунду меня пронзила догадка. Все встало на свои места. Там, в темной яме, в плену волчьих дикарей я не могла рассмотреть его как следует. Не видела цвета кожи и этих глаз. Но волосы… мои волосы, укрепленные на память на его одежде, стали последним ключом к разгадке.

— Биру! — воскликнула я.