Ольга Коротаева - Хочу потрогать тебя, дракон!

– Дошипишься когда-нибудь.

Змея изогнулась, ослабила кольцо вокруг моей руки и стрелой рванулась к эльфу, целясь в шею. Тот даже не моргнул глазом, победно ухмыльнувшись. Тилильер знал, что я не позволю причинить ему вред и быстро среагирую.

– Алир не вс-сегда будет рядом.

– И тогда ты пойдешь на корм ястребам, – сверкнул белыми зубами друг, в очередной раз напомнив о том моменте, когда Курракава находилась на грани смерти.

– С-скорее я пущу яд по твои-им венам, – продолжала сыпать угрозами змея, в то время как я направился к привязанному к дубу серому жеребцу.

Вызвавшиеся поехать со мной спутники ощутимо стесняли в действиях. Один я мог бы расправить крылья над горными хребтами, окольцовывающими материк, и довольно быстро добраться до Фаросилиана, родового замка.

– Двуногий едет на четырехногом и нес-сет на с-себе безсногую, – ехидно прошипела змея, примостив голову на мое плечо.

– В ином случае безногая летела бы на двукрылом, – подметил я, взобравшись на коня.

– У меня хвос-ст тряс-сетсся от этой мыс-сли.

– Скажи спасибо Тилильеру.

– Давай убьем эльфа. Зажарим его на вертеле. Будет с-с зсолотис-стой корочкой, как разс под цвет моей чешуи-и.

– Я все слышу, – чуть ли не пропел Тилильер, поравнявшись с нами.

– Тебе дос-станутс-ся эти отвратительные ос-стрые уши и длинный нос-с, которые только вс-спорют мне брюхо.

– Если не замолчишь, то твое брюхо вспорет мой нож. Я сниму с тебя кожу и сварю суп, который вылью в корыто свиньям. Сцежу твой яд и отдам самой неумелой магичке. Клыки станут моим личным украшением. Я повешу их на хвост коню, как раз давно собирался как-нибудь оживить заднюю часть. А глаза, уж извини, придется бросить курицам на съедение.

Змея зашипела, положила голову на другое мое плечо, обидевшись на эльфа, а тот по привычке прикусил сережку в губе. Он так делал, когда хотел что-либо спросить, но не решался. Этот представитель низших вообще оказался своеобразным. Тонкие белые косы пролегли нитями на правой половине головы; ухо, нос и губа были пронизаны сережками. По его словам, именно поэтому его прогнал отец из эльфийского города. У этой расы не принято портить природную красоту сторонними предметами: серьгами, драгоценностями, татуировками и даже украшающими женщин красками.

– Начинай, – дал я добро.

– Как драконье собрание?

Мы направили коней через чащу к тропе, которая приведет нас к реке, тянущейся до самого Фаросилиана. Путь неблизкий.

– Ожидаемо.

– Возмущались? Конечно возмущались, как иначе! – воскликнул эльф и потянулся к фляге для воды. И скорее всего, там было вино. – Ты вот что скажи, почему у вас нет дракона, возвышающегося над всеми? Так было бы намного проще решать спорные вопросы. У эльфов есть высочайший, у людей есть король, даже у гномов есть валларгар.

– Не позволено.

– Богиней? Она уже давно о вас забыла.

– Не прис-ставай с-с вопрос-сами, эльф, – раздраженно зашипела змея. – Драконьи зсаконы пис-саны не для низсших рас-с.

– Уймись, присоска, не с тобой разговариваю. Обмотай концами языка свои клыки и не раскрывай пасть.

Препирания пошли на новый круг. Они прерывались, только когда эльф и змея забивали рты едой или спали. В остальном же мне снова приходилось уединяться со своими мыслями и не слушать бесконечные баталии на тему того, чья раса или вид лучше, кому суждено уехать или уползти на материк, кто первый покинет этот бренный мир и без кого здесь будет комфортнее.

– Неужели! – радостно пропел эльф, едва копыта лошадей зацокали по каменному мосту, ведущему к моему родовому замку. – Вкусная еда и мягкая постель, я иду к вам!

Курракава зашипела, приподнялась, снова превращаясь из лошадиной шапки в настоящую змею. Видимо, ей тоже не терпелось спуститься на землю.

А стоило оказаться в холле замка, как и у меня поднялось настроение. Питомица поползла в кухню, эльф, окинув взглядом просторное темное помещение, вскоре последовал за ней. Я же не мог себе позволить появиться в гостиной в неподобающем виде и двинулся к лестнице.

– Куда по мытому?! – боевито размахивая мокрой тряпкой, воскликнула человечка, стремительно приближаясь ко мне, и вдруг изменилась в лице. – Оу.

Оглядев невероятно огромный холл с изогнутой лестницей, я недоверчиво прищурилась:

– Серьезно?!

Нилика кивнула и, дунув на выбившуюся из-под чепчика темную прядь, извиняющимся тоном добавила:

– Эвана требует, чтобы полы и лестницу мыли каждый день, потомуча у нашего аяна особый питомец. У меня руки уже отваливаются! Перемоешь все, а там заново начинать надобно.