Ирина Овсянникова - Ведьмино проклятье

Вздохнув, встала, взяла букет ромашек, который принес сегодня Конрад, и поставила его в вазу. Мужчина ухаживал за мной уже несколько месяцев и даже нравился мне. Кажется… Все-таки уже двадцать лет, и пора устраивать личную жизнь. А Конрад довольно приятный, вежливый, воспитанный. И даже немного стеснительный. Пусть он не отличается очень красивой внешностью. Невысокого роста, худощавый, с темными курчавыми волосами. Но есть в нем что-то притягательное. Наверное, эти карие глаза.

Я поймала себя на мысли, что уже некоторое время стою и разглядываю мужчину.

— Стэфани, у вас что-то случилось?

Я вновь вздохнула и села за стол. Ни за что не расскажу ему, что у меня за семья. Конрад из очень хорошей и обеспеченной семьи, и мне очень повезло, что он вообще обратил внимание на такую, как я. Неблагородного происхождения, без приданого и влиятельных родственников. Ему ни к чему знать, что матери я не нужна, а отчим — бандит из воровской гильдии. Был…

Признаться, рядом с Конрадом я постоянно чувствовала неловкость. Все следила за собственными словами, жестами. Он не слишком разговорчив, и мне всегда казалось, что он молчалив из-за меня. Из-за того, что я не способна заинтересовать мужчину. Однако, он все также продолжал за мной ухаживать. А сегодня разговор и вовсе не клеился.

— Может быть, вечером я зайду за вами, и мы погуляем по набережной, — предложил Конрад, прерывая, наконец, молчание.

— Простите, что-то нет настроения сегодня… Знаете, Конрад, мне нужно уехать на несколько дней. Навестить маму и брата. Это недалеко, в Саммервилле… Я их давно не видела, и хотела бы…

Я замолчала, подбирая слова, и вдруг поняла, что решение принято. Мне нужно навестить родных, непременно нужно.

Вечером я закрыла лавку, повесила объявление о своем временном отъезде, и поспешила домой собирать вещи, чтобы уехать в Саммервилль первым же экипажем. Но и тут меня ждал сюрприз. Конрад нанял для меня личного извозчика с каретой, что было бы несомненно гораздо комфортнее, чем ехать в общественном экипаже с другими пассажирами. Мне было неловко, но потом я все же согласилась. Почему бы не позволить мужчине проявить заботу? К тому же я не хотела спорить, а лишь быстрее закончить дела и вернуться в бабулин дом, где чувствовала себя спокойно и легко.

Конрад пришел провожать меня рано утром. Он занес мои вещи в карету, и теперь стоял рядом, несмело держа меня за руку. Неловкое прощание затягивалось.

— Я буду ждать вас, Стэфани, — сказал он, прикасаясь губами к руке.

У меня внутри все сжалось. Все-таки мужчина вызывал во мне эмоции. Да, не страсть, и не безумную любовь. Но, может, это и к лучшему. А то вот мать из-за любви даже не посмотрела, что ее избранник бандит. Так может и не стоит затуманивать разум лишними чувствами?

— Я постараюсь вернуться побыстрее, — пообещала я, улыбнувшись.

Конрад улыбнулся в ответ, отчего его лицо тут же преобразилось, став более мягким и симпатичным.

— Стэфани, я хотел сказать вам…

— Что, Конрад, я вас слушаю…

— Когда вы вернетесь, я собираюсь… Сделать вам предложение.

Я застыла, глядя на него. Предложение? Я стану женой? Благородной леди? Несмотря на сомнительную семейную историю.

— О, Конрад, я…

— Ничего не отвечайте сейчас. У вас будет время все обдумать, а я буду надеяться на положительный ответ.

Мужчина снова поцеловал мне руку. Признаться, я ждала пылких признаний в любви, но так и не дождалась. Мы спешно попрощались, и я отправилась в Саммервилль — город детства и плохих воспоминаний. Над предложением Конрада думать не хотелось, совсем не хотелось. Достойна ли я стать его женой, породниться с его благородной семьей? Может быть, сейчас, когда мы уже не связаны позорно ни с какой воровской гильдией?

Нет, лучше не думать об этом сейчас. Мне, правда, нужно увидеть маму, поговорить, и, возможно, тогда я смогу понять все. Каждому человеку необходима материнская поддержка, что уж говорить о молодой девушке. Такой, как я. Мама ведь приехала ко мне, когда умерла бабушка. Она ведь поддержала меня тогда, и я даже почувствовала, будто между нами есть та самая связь, которой мне так не хватало все это время. А сейчас я должна поддержать ее и Тима, пусть даже мать снова закроется от меня, станет холодной и чужой.

Я шла к родительскому дому с тяжело бьющимся сердцем. Все мне было знакомо на этой улочке. Я помнила всех соседей, всех детей, с которыми играла в детстве, каждый дом и сад. Специально попросила извозчика остановиться подальше, чтобы пройтись и привести в порядок мысли. Из окон первого этажа нашего особняка доносилась музыка. Довольно веселая и энергичная, что никак не вязалось с трауром. Очень странно… Постучала в дверь, не решаясь войти без приглашения, по-прежнему чувствуя себя чужой. Дверь открыл дворецкий, Додсон. Он с каким-то затравленным взглядом высунулся из-за двери, увидел меня, и глаза его расширились от удивления.