Эшли Дьюал: Смертельно безмолвна

— Очень остроумно.

Мэтт садится и тянет меня за собой, облокачивается об изголовье кровати. А я кладу голову ему на плечо, прикасаюсь ладонью к его груди. Мэтт тяжело дышит, всегда тяжело дышит, словно ждет чего-то плохого, и сердце у него громко бьется. Но я уже привыкла.

— Хэрри хочет съездить на Рождественские каникулы к Дельфии, — говорит он.

— Это хорошая идея, — задумчиво отвечаю я и слышу, как Мэтт хмыкает.

— Думаешь? Что может быть лучше поездки посреди зимы неизвестно куда.

— Эта девушка спасла мне жизнь.

— Я видел ее, Ари. И в ее глазах было нечто такое… Нечто странное. Она спасла тебя, но я не уверен, что она действительно этого хотела.

— Какая разница? — Приподнимаю подбородок, чтобы посмотреть парню в глаза, и он тут же наклоняется ко мне ближе, я прохожусь кончиками пальцев по его шрамам. — Разве важно, хотела она меня спасти или нет? Я жива. Вот и все.

— Интересные ты вещи говоришь. — Ворчит Мэттью. — Что же тогда важно?

— Что твой брат хочет вырваться из Астерии на пару деньков. Было бы замечательно, если бы мы поехали вместе и навестили девушку, вернувшую мне душу.

— Она тебе понравилась? Я искренне удивлен.

— Зато я не удивлена, что тебе никто не понравился.

— Я ей не доверяю.

— И не надо. — Пожимаю плечами. — Пусть ей Хэрри доверяет, тем более что она явно засела у него в голове. Это так мило. Он постоянно о ней говорит.

— Мило. — Мэтт закатывает глаза, а я цокаю.

— Ну что опять?

— Мой брат в очередной раз втрескался, а ты называешь это милым. Это катастрофа.

Я смеюсь и толкаю Нортона в бок. Иногда он бывает невероятно невыносимым, но я выношу его, как бы странно и нелепо это не выглядело. Мы оба выносим друг друга.

— Все замолчи. — Я оставляю едва ощутимый поцелуй на его губах.

Собираюсь отстраниться, но Мэтт притягивает меня к себе и целует вновь, только не едва ощутимо, а пылко и настойчиво. Каждый раз, когда он обнимает меня, внутри что-то переворачивается, вспыхивает, я никак не могу научиться контролировать себя, едва Мэтт оказывается опасно близко. Он заключает меня в клетку, поставив руки по обе стороны от моей головы, но я рада такому заключению. Его губы касаются моих век, подбородка, шеи и ключицы, и я глубоко втягиваю разгоряченный воздух.

— Тетя Мэри уже услышала, как мое сердце сделало сальто.

— Ничего не говори, она подумает, что так на тебя действует тригонометрия, — между поцелуями отвечает Мэттью, а я прокатываюсь пальцами по его твердой спине.

— О да, она решит, что я впадаю в дикий экстаз от теорем и доказательств.

— Ты впадаешь в дикий экстаз?

Парень отстраняется, выгнув правую бровь, а у меня вспыхивают щеки, я растерянно морщу лоб, пытаясь придумать нечто правдоподобное. Но его нахальная улыбка сбивает с толку и обезоруживает, словно сильнейшее оружие, созданное специально против меня.

— Ты нарочно вгоняешь меня в краску?

— Конечно. Это мое любимое занятие.

— А мне казалось, твое любимое занятие — чтение занудных параграфов по биологии.

— Это на втором месте.

Мэттью скатывается на спину, притягивает меня к себе. А я удобно располагаюсь на его груди, прижимаюсь так близко, чтобы слышать неровное сердцебиение; мы лежим так некоторое время, наблюдая за переплетенными пальцами, и за тем, как темнота плавает по комнате, опускаясь на наши лица. По телу растекается приятное тепло. Мне всегда тепло, когда Нортон рядом. Когда я слышу его голос, я понимаю, что все в порядке.

— Я принес кое-что.

Мэтт поднимается с кровати, а на меня тут же обрушивается холод. Я накидываю на плечи одеяло и хмурюсь: такое ощущение, что зима в моей груди никогда не закончится.

— Вот, — парень достает из рюкзака какую-то футболку, — я забрал ее, когда… когда не соображал, что делаю. Мне показалось, что я должен вернут ее на место.

Недоуменно выгибаю бровь, присматриваюсь и понимаю, что это черная футболка с надписью «Рамоунз». Я искала ее несколько недель назад, но не смогла найти. Растерянно гляжу в сапфировые глаза парня, а он стоит напротив и превращается в статую. Все сейчас напоминает о том, через что мы прошли, с чем остались. Мэтт хотел избиваться от меня, а я хотела избавиться от него и от человечества. Наверно, такое никогда не сотрется из моей памяти.

Коротко киваю и выдавливаю фальшивую улыбку.

— Спасибо. — Киваю еще раз. — Мне всегда нравилась эта футболка.

— Я знаю. — Его голос тверд, мышцы на руках напрягаются. Мэтт отводит взгляд, но у меня все еще горит кожа, словно он прожигает во мне дыру. Я поднимаюсь с кровати.