Оксана Лукаш - Озеро Единорогов

Юный принц молчал.

– Собираешься говорить?

– Нет.

– Что значит, нет?

– Я не скажу.

– Как хочешь. Сейчас я велю доставить в замок девчонку и отправлю в подземелье. Ваш с ней поступок расценен, как предательство и измена королевству. Ты будешь сослан. Лия же, не особа королевской крови, потому остаток жизни проведет в темнице.

– Не посмеешь, отец!

– Не ты ли мне помешаешь? Сопляк! Отвечай, кто самозванец!

– Нет.

– Стэн, возьми пять-шесть человек ратников, привезите малышку.

– Да, мой король!

– Подождите!–ребенок в отчаянии заламывал руки. – Если я скажу, отец, ты обещаешь, что Лия останется невредимой и ей ничего не будет?

– Обещаю.

– Клянешься королевским нашим родом?

– Клянусь.

– Это Лия.

– Что Лия?

– Самозванец-Лия.

В зале воцарилась тишина.

Алекс говорил и не мог остановиться. По его щекам мальчика катились слезы.

– Лия может превращаться в кого угодно-в зверей, птиц, людей. Она приняла твой облик, и мы пошли на базарную площадь. Я решил, что если правитель огласит указ, в котором одаривает ведьм, и народ Взгорья услышит слова своего государя, ты-отец, уже не сможешь отменить собственного указа. Это будет не красиво. А, раз указ останется в силе, никто не выдворит Зою и ее дочь с наших земель.

– Вся эта кутерьма только ради того, чтобы девочка осталась здесь? Без иного умысла?

– Да, отец. Это не честно выгонять слабых женщин, только потому, что одна из них дракон.

– Не лги мне!

– Лия мой друг! Я уже сказал, что не позволю ее обижать, даже тебе.

– Понятно. Ступай, попрощайся с матерью. Через час ты отправишься в путь.

Как только за мальчиком затворилась дверь, все сдерживаемые чувства правителя вырвались наружу. Во взгляде сквозила боль, отчаяние и ненависть.

– Значит, девчонка, являясь черным драконом, еще обладает и даром перевоплощения. Так, Зоя?!? Так!

– Да, Кай. Да, да, да!-женщина кричала так же громко, как и король.

– Один единственный человек мог такое. Михель! Он отец Лии?

– Он.

– Стэн, в темницу ее.

Ведьма не сопротивлялась.

– Мира, позаботься о моей дочери.

– Конечно, дорогая.

Не глянув на правителя, Зоя сама, без принуждения, вышла со стражем.

– Лживая шлюха! Подлая гадина…

Звонкая пощечина прервала высказывание короля.

– Как ты смеешь!?!

– Никогда, не говори того, о чем не ведаешь. Ты еще не раз попросишь прощения у этой шлюхи, Кай,-Мира вышла следом за своей названной дочерью.

– А, ты Лесли, чего ждешь?

– Не слишком ли вы суровы, сир?

– В самый раз!

– Зачем отправил ведьму в темницу, друг? Все равно выпустишь через пару дней.

– Она предатель. Столько лет мы искали лазутчика, и это-Зоя.

Лесли ошарашено взирал на короля.

– Ты о чем?

– О том, что доносила обо всем, что происходит в замке эта дрянь. Втерлась в доверие и выдавала Михелю наши тайны.

– Ты верно болен, Кай! Какие тайны? Зоя и остальные рыжеволосые живут в лесу у озера. К замку не приближаются и на пушечный выстрел. И ко всему прочему, ты не разговаривал с ведьмой много лет. Что она могла выдать? О чем рассказать Эдвину, даже если допустить, что они все еще любовники.

– Не знаю. Я устал. День был слишком тяжел. Как думаешь, она любит Черного?

– Может и любит, а может, и нет.

Взгляд Кая загорелся огнем.

– Пусть сидит в крепости, это ее наказание за государственную измену.

– Это ее наказание за измену лично тебе. Будь честен хотя бы с самим собой. В тебе говорит мужчина, которого отвергли.

– Уйди Лесли. Твои советы и нравоучения мне без надобности.

Незаметно на землю спустились сумерки. Замок стоял в безмолвии, казалось, даже лошади в конюшне боялись пошевелиться, чтобы еще больше не прогневать правителя.

– Где Соня, Стэн?

– Карима сказала, что королева не спустится к ужину. Она в печали из-за Алекса. Не может смириться с его поспешным отъездом.

– Как ей угодно. Хочет голодать, пусть голодает.

– Пленницу кормить, сир?

– Разумеется. Я же не зверь. Отнеси ей что-нибудь из еды и питья.

Стэн вернулся через несколько минут.

– Зоя тоже отказалась от еды.

– В каком смысле, отказалась от еды?

– Сказала, не голодна.

– Тоже в печали?

– Нет. Даже шутит. Только как-то бледна, и когда вставала с топчана чуть не упала. Я подскочил помочь, она помощь приняла, но есть не стала.

– Беда с этими бабами. Одна слезы льет, другая комедию ломает.

– Это, что сир?!? Вот, у моей, рот с утра до вечера не закрывается. И пилит, и пилит! Житья не дает. Может, прибавите жалование?