До трёх лет я росла без ПАПЫ. Просто его призвали в армию служить, когда мама была в положении. Служба проходила во Львове, в пограничных войсках, и её срок составлял три года.
Когда я родилась, меня сначала звали Майя. Я ещё удивляюсь, почему не назвали «Даздраперма». Такие имена частенько давали девочкам, рождённым 1 мая. Как вы догадались, перевод этого комичного сокращения был прост: «Даздраперма – от сокращения слогана «Да здравствует Первое мая!». Но, слава Всевышнему, уберёг от этого трудно произносимого имени. Однако через неделю ПАПА отбил телеграмму домой, что дочь должна быть названа Ириной.
Позже, когда мы с ним летали во Львов, он показал мне старинное здание в городе, на котором на тот момент всё ещё сохранялась надпись: «1 Мая – Иришка». Это он от радости, что у него родилась дочь, нацарапал эту надпись. Чуть подпортил старинное здание, добавив граффити.
Когда ПАПА вернулся из армии, я долго привыкала, что в доме появился мужчина. В первые минуты, когда мама и вся родня закричали: «Идёт! Отслужился родимый!» – я спряталась в зале, под стол, накрытый скатертью, кисти которой почти касались пола. Из засады я осторожно поглядывала на молодого военного. «Боже, как он хорош, мой Папка!»
– А где моя Ириша? – спросил ПАПА, как только обнял и поцеловал маму, бабушку и своих сестёр.
– Здесь она крутилась. Наверное, в зал убежала.
Он вошёл в дом, озираясь по сторонам. А я застеснялась его почему-то, хотя считалась в яслях очень общительной девочкой.
Заглянув под стол, ПАПА радостно вытянул меня наружу и стал подбрасывать до потолка. Я визжала и нисколько не боялась летать. Потом он прижал меня к груди, и я заглянула в его добрые серые глаза.
– Наконец-то ты вернулся, ПАПА. Как долго я тебя ждала!
– Служба закончилась, Ириша, и теперь я всегда буду рядом с тобой, как Ангел-хранитель.
И он не солгал. Прямо-таки отбил меня у всех родственников и стал уделять мне колоссальное время. Он сильно любил меня и всегда называл ласково «Иришка».
Именно ПАПА стал забирать меня из яслей, затем из детского садика. Часто мы шли домой по железнодорожным путям, поезда по которым проходили только в ночное время. Я старалась шагать по шпалам, делая широкие шаги.
– Ириша, посмотри, что у меня руке! – говорил он, собирая в горсть камушки между шпалами.
– Фу, ПАПА! Это простая галька.
– А теперь я попрошу Дору-дору помидору превратить гальку в конфеты с изюмом, – заговорщически сообщал он, что-то шепча в зажатую ладонь. – На, держи!
И, как по волшебству, в кулаке у ПАПЫ появлялись конфеты «Морские камушки».
Шагать от садика до дома две остановки сразу становилось веселей.
ПАПА всегда был выдумщиком и фантазёром.
В своём романе «Эффект бабочек или химия любви» я уже рассказывала смешную до слёз историю, как ПАПА, сняв обувь, отправился покупать мне букет цветов за гроши. Он рассказал продавцу цветов придуманную на ходу историю, что идёт к любимой, прошёл более ста километров, изорвал и выбросил сандалии, но не может прийти к женщине без цветов. И та прониклась и поверила ему, отдав букет роз… Вот такой ПАПА у меня был юморист.
Первый раз, когда ПАПА реально спас меня от беды, появившись как Ангел, в нужном месте, в нужный час, случился, когда мне исполнилось семь лет.
Глава 2
История номер раз: «Переполох»
С детства мечтала стать или воспитателем, или космонавтом, как Валентина Терешкова.
Я обожала возиться с маленькими детьми. Профессия воспитателя мне как-то понятнее. Но и тяга к космосу, к звёздам, магическим образом манила меня к неизведанному.
Наступило лето переходного периода. Месяц назад у меня был выпускной в детском садике, и теперь впереди школа. Но я скучала по этой детской жизни и почти каждый день бегала в свой детский садик: играла с детьми, помогала воспитателю выводить малышню на прогулку, придумывала разные подвижные командные игры, чтобы заинтересовать и сплотить детей.
В это жаркое утро у входа в садик я уже полчаса бродила, как маятник.
У детей шёл завтрак. «Ожидание – это такая тяжёлая штука», – подумала я. Но решила терпеть и воспитывать силу воли.
Неожиданно мой взгляд встретился со взглядом какого-то дяденьки. Выражение его глаз было необычным: какое-то испуганное, как у загнанного зверя. Одет он был тепло и не по погоде, рукой придерживал наброшенный на плечо пиджак. Июньский денёк обещал быть жарким и солнечным. Я продолжала ходить вдоль забора детского садика. «Когда же детей выведут на прогулку? – с тоской думала я. – Тогда я смогу с ними играть…»
Читать дальше