Марина Андреева - Селена (СИ)

Наконец-то семнадцатилетие! Я так долго ждала этого дня. Мой первый бал. Представление обществу. Идеальное место чтобы встретить свою любовь.

Аромат парфюма кажется до сих пор щекочет ноздри. Сверкание драгоценностей слепило ярче канделябров и магических светильников. Разряженные великосветские дамы и кавалеры, снизошедшие посетить замок некогда влиятельных, а ныне опальных соседей, шептались за нашими спинами, исподтишка кидая косые взгляды. Ну и боги с ними! Всё было просто великолепно!

Перед мысленным взором мелькают образы молодых людей, встреченных на балу. Вот, например, граф Артон Леорский! Как же он красив! А сколько силы в его руках, обнимавших мой стан во время танца… взгляд карих глаз заставлял сбиваться дыхание… А маркиз Савойе?! Такой озорной и заразительной улыбки никогда прежде не видела… Барон Рендонский… Волевой, решительный, за ним можно оказаться как за стеной… Герцог Ардонский тоже внешне хорош: гордый профиль, пронзительный взгляд синих глаз, полуулыбка на точёных губах, но что-то в нём было отталкивающее. Меня аж передёрнуло. Вспомнились орды мурашек пробегавшие по всему телу каждый раз, когда его холодные руки касались оголённых участков кожи. Были конечно и другие, не особо приятные — престарелые кавалеры, но они терялись в общей массе привлекательных молодых людей.

Кто из этих кандидатов лучше? Маменька точно о влиятельности и богатстве речь заведёт. А я так не хочу! И пусть сейчас щёки вспыхивают при воспоминании о каждом из возможных претендентов на мою руку. Я ещё не в силах выбрать одного — единственного. Надо обождать. Вот пожалуют в наш замок с визитами, пообщаемся, узнаем друг друга получше, ну а там сердце само выберет…

Из приоткрытого окна доносится стрёкот цикад. Обычно скрипучий, раздражающий, но сейчас чудится в нём мелодия — будто оркестр играет. Губы невольно расползаются в улыбке, а тело так и рвётся вальсировать. Где-то вдалеке, нарушая гармонию кричит сыч. Горящих щёк касаются слабые порывы ветра. Голова слегка кружится, словно выпила лишний бокал шампанского. Звёзды за окном мерцают, как свечи в канделябрах. Кажется, бал не окончен, вот сейчас из-за спины раздастся вкрадчивый голос — «графиня Вигентонская… сеньорита Селена, позвольте пригласить вас на танец?», я обернусь, и очередной кавалер с почтением склонив голову, коснётся моей руки, и мы закружим по залу.

— Дочь, пройди в кабинет, — я вздрогнула от неожиданности, былую эйфорию как рукой сняло, когда отец говорил таким тоном… не к добру это, ой не к добру.

Он хлопнув дверью скрылся из вида. Плетусь следом на подгибающихся ногах. До кабинета рукой подать, а я как во сне бреду и бреду, и конца края этой дороге нет. Тело пробивает озноб в предчувствии чего-то, что явно мне не понравится. Надеюсь батюшка не принял чьё-то предложение без моего ведома? Ведь обещали, что я смогу самостоятельно сделать выбор! Да, круг кандидатур сузится из-за необходимости получить одобрение родителей, но основное решение останется за мной! А может речь пойдёт о поездке в столицу, которую планировали после моего первого бала? Нет. Вряд ли. К чему бы такая поспешность? Впереди ещё целый месяц.

Вот уж и кабинет. Берусь за ручку двери, тяну на себя — не поддаётся. То ли я сил лишилась, то ли дверь внезапно потяжелела. И по телу странная слабость разливается.

— Входи, — распахнув злосчастную преграду настежь, молвил отец.

Зашла. Камин полыхает, распространяя аромат берёзовых поленьев. Тепло, а меня продолжает знобить. Отец обошёл стол, уселся в своё любимое кресло и жестом указал, мол, присаживайся.

Как-то осунулся он после бала. Всегда моложавый, крепкий, а сейчас морщины разрезали лоб, тени под глазами. Может приболел? Хотя нет. Челюсти напряжены так, что аж желваки гуляют, ещё и губы сжаты в тонкую линию — явно злится. Вот только на кого и за что? Неужто я неподобающе повела себя на балу?

— Селена, — произнёс отец и встал со своего места. — Ты уже не маленькая и прекрасно понимаешь в каком положении находится наш род, — при этих словах он отошёл к камину и взяв кочергу начал тормошить паленья.

Потревоженные угли заискрили, наружу полыхнуло жаром, а меня от такой вступительной речи пуще прежнего зазнобило. Обнимаю себя за плечи, в попытке унять дрожь и хоть немного согреться, но тщетно. Колотит так, что зубы вот — вот чечётку отбивать начнут.