Наталья Косухина - ПТУ для гоблинов, или Понтийский тактический университет (СИ)

Канцлер внимательно наблюдал за мной, пока мы шли по коридору, и получил от меня единственную реакцию — удивление, — когда свернул в другом направлении.

— Мы не идем к вам в кабинет? — чуть повернула я голову в сторону гоблина.

— Нет, мы идем к главе вашего клана, там нас ожидают и ваши родители.

— Зачем?

Я не стала пояснять свой вопрос, канцлер понял и так. В моих родителях не было нужды, если мне собирались предъявить обвинение: я совершеннолетняя.

— У нас состоится неофициальный разговор, и уже от вас будет зависеть, как я поступлю дальше.

Теперь мне действительно стало не по себе. Передернув плечами, я попробовала отогнать тревогу подальше, чтобы не впасть в банальную истерику. Сейчас нужны не слезы, а ясная и трезвая голова.

Канцлер галантно отварил дверь, пропуская меня внутрь, и вошел сам, оставив стражников снаружи.

— Присаживайтесь, — показал гоблин на кресло напротив стола, за которым сидел глава нашего клана, пожилой мужчина с усталыми серыми глазами.

На его скулах лишь слегка проглядывали чешуйки, говоря о том, что он, как и все мы, носит последствия влиянии магии, а глаза поблескивали при свете — одаренный.

Родители расположились сбоку на диване и удрученно рассматривали свои руки: им уже сообщили то, что расскажут сейчас мне.

— Магнесса Дакар, сегодня в полдень был отравлен Эдан Милуоки, «уважаемый» господин, меценат, друг короля и… глава гильдии убийц. Убил этого господина редкий яд, изучение которого лежало в основе диссертации, что вы недавно защитили, получив статус магистра.

Я сглотнула, продолжая молчать и слушать. От чувства беспомощности слезы наворачивались на глаза.

— Мы обыскали ваши апартаменты во дворце и в доме родителей — остатки яда найдены не были. Полагаю, вы их утилизировали из соображений безопасности?

— Да, — прохрипела я.

— Вы отравили господина Милуоки?

— Нет.

Я в состоянии ступора или шока смотрела прямо перед собой, не в силах заставить себя сделать что-либо еще.

— Магнесса, если вы все-таки это сделали, лучше признаться, — начал глава клана, но был перебит мамой.

— Я прошу не давить на мою дочь.

— Не могли бы вы все выйти из комнаты на несколько минут? — тихо попросил канцлер, но проняло всех.

Мои родители и глава клана переглянулись, выбора у них не было. Канцлер вполне имел право арестовать меня и побеседовать в подвалах один на один.

Едва дверь прикрылась, как гоблин развернулся своей массивной фигурой ко мне и взглянул очень серьезно.

— Предлагаю перейти на «ты», отбросить реверансы и говорить предельно откровенно.

Я завороженно смотрела на уже немолодого хмурящегося мужчину. С трудом оторвавшись от пронзительных карих глаз, на которые слегка ниспадала челка, я опустила взгляд на упрямый подбородок, непроизвольно рассматривая другие черты.

Симпатичное лицо, загорелое, как и у всех гоблинов, сейчас начало немного менять окрас. На четко очерченных скулах проступал зеленоватый оттенок, который явно давал понять, что мой собеседник испытывает сильные эмоции.

Очень странно, ведь это я сейчас здесь трясусь от страха. Видимо, любопытство и привело меня в чувство.

— Согласна.

— Тебя сегодня подставили. — Проигнорировав мой удивленный взгляд, канцлер продолжил: — И я даже знаю, кто это сделал, а твоя реакция после подслушанного разговора это только подтвердила. Я давно служу империи, и в твоей истории нет для меня секретов.

Я выдохнула. Хвост нервно обвился вокруг ноги.

— Твое звание магистра дает мне предлог провести тщательное расследование: очень кстати ты его получила.

Коленки снова начали дрожать.

— Я выясню истинное положение дел и полностью тебя оправдаю, но взамен этого ты кое-что для меня сделаешь.

Надежда, как аромат вкусной еды для голодного, манила меня вперед, заставляя давать обещания.

— Я согласна.

— Неразумно соглашаться, не зная, о чем тебя попросили, но сейчас выбора действительно нет. Не раз с момента перерождения происходили войны за власть и свержение, ослабление кланов. Сейчас назревает очередной заговор, очередной конфликт, и непонятно, во что он выльется. Если все останется как есть, то переворот мы предотвратим, если же нет, то, возможно, будет несколько лет войны и кровь польется рекой.

— Я… Я… — Пытаясь сказать хоть слово, от услышанного я начала заикаться.

— Информацию, что тебе рассказал, ты сохранишь в тайне. Если вдруг проболтаешься, то умрешь не только ты, но и весь твой ближний круг. Понятно?