Бетани Гриффин - Маска красной смерти

Какой-то богатой семье. Как моя. Насколько я знаю, его соседка могла бы быть нашей кухаркой.

— Я привык расставаться с ними, когда мне было пятнадцать или шестнадцать, потому что не смог придумать, что еще можно сделать. Но сейчас я более осторожен.

Оставляя детей в опасности. Если власти находят одиноких детей, они приказывают забрать такого ребенка, и он или она уже никогда не возвращаются.

Уилл протягивает мне ломтик поджаренного хлеба. Я не хочу, есть их еду, у них ее так мало, но не принять кажется невежливым. Так что я передвигаю свою маску в сторону, как мы обычно делаем, когда находимся в месте, где могут быть возбудители инфекции, и откусываю свой хлеб.

Генри ласково держит миниатюрную игрушку из латуни.

— Это игрушечная паровая карета? — спрашиваю я.

— Да. У меня есть также дирижабль, — с гордостью говорит он.

— Мой друг талантливо делает для него игрушки, — говорит Уилл.

— Можешь запустить, она и в правду работает!

Какими бы очаровательными они не были, своими ищущими взглядами и быстрыми движениями дети заставляют меня нервничать.

— Они ходят в школу?

Уилл ставит тарелку с несколькими яйцами передо мной.

— Я надеюсь, что пойдут в следующем году.

Мы едим не спеша. Я делю свой хлеб на три куска и отдаю большую часть детям. Яйца заставляют меня почувствовать себя намного лучше, более живой. Солнце украдкой пробирается вокруг покровов на окне, и Уилл выглядит полностью истощенным. Я хочу потрогать его растрепанные волосы, отодвинуть их от лица. Он видит, что я разглядываю его, и улыбается полуулыбкой. Я почти ожидаю от него неподходящую ласку, подобно тому, как парень делает это в клубе.

— Аравия твоя девушка? — неожиданно спрашивает Элис.

Уилл с трудом глотает, после чего говорит:

— Нет. — Так быстро, что это чувствуется, как пощечина.

Когда малыши не смотрят, он приподнимает одну бровь. Уилл знает, что обидел меня. В этот момент он парень из района Разврата, а не этот неожиданный домашний человек.

Пока он описывает девушек, которые ему нравились, мне кажется, что парень держит передо мной зеркало. Но я не догадываюсь, нравится ли ему также... тот тип девушек, к которым, как он думает, принадлежу я. Он сказал, что очень глупо, когда кто-то считает, что наше детство ушло в небытие. Его губы изгибаются снова, и я понимаю, что Уилла забавляет тема нашего разговора.

— Вот твоя сумочка, — он кладет ее на стол и подавляет зевок. Тени под его глазами делают Уилла еще более невероятно красивым.

— Ты выглядишь уставшим.

— Я обычно сплю дольше, чем сегодня. Ты нарушила наш маленький домашний быт. К счастью, у меня есть вся вторая половина дня для отдыха.

Все послеобеденное время?

— Но как я вернусь домой? — резкость моего вопроса приходит от страха.

— Я решаю эту небольшую проблему в уме с момента, как только выручил тебя. Так и быть, провожу тебя до дома по пути на работу вечером.

— Но я не могу остаться здесь на весь день. — Моя мама будет выкручивать свои руки, а отец, должно быть, даже выйдет из лаборатории на поиски меня.

— На этом участке небезопасно кому-либо разгуливать в одиночестве, особенно такой, как ты.

— Я не буду одна. Ты будешь со мной.

— Я не могу оставить Генри и Элизу.

— Хорошо, возьмем их с собой. Там есть парк неподалеку от моего дома. Я заплачу за проезд, конечно, — тянусь за своей сумкой.

— В нижнем городе нет платных транспортных средств.

Он отодвигает свой стул от стола. Деревянная ножка царапает древесину на полу, и шум заставляет нас двоих вздрогнуть.

— Кто хочет складывать пазл?

Уилл выбирает коробку на нижней полке и вытряхивает содержимое на стол. Дети борются за кусочки от цветной составной картинки головоломки. Приглушенный свет проскальзывает через слой из одеял над окном, становясь скорее тягостным, нежели успокаивающим.

— Ты никогда не берешь их наружу, не так ли?

Вдвоем смотрим через стол в глаза друг другу.

— Нет.

Он на длительное время удерживает мой взгляд. Я первая опускаю глаза.

— Ты хочешь помочь с пазлами?

— Я, пожалуй, прилягу.

Я возвращаюсь в его кровать. Чувствую себя странно, но в этой крошечной квартире нет другого места, чтобы побыть одной. Подтягивая одеяло к подбородку, я пытаюсь затеряться. Дверь его платяного шкафа немного приоткрыта. Я хочу открыть его, смотреть на рубашки, которые он надевает в клуб, что-то более знакомое, чем это место. Но вместо этого я сворачиваюсь калачиком и пытаюсь заснуть.