Ри Гува - Черный Белый

А мама действительно выглядела как призрак. Лишь на мгновение она оживилась, когда Дэйтон взял ее за руку. У них произошло что-то вроде немого диалога, ведь мама ни слова не проронила после выхода из ванной.

Здания, вдоль которых мы пробирались, вмещали больше людей, чем предполагалось их создателями. В одной старой книжке было сказано, что раньше каждый такой дом принадлежал лишь одной семье. С ума же сойти! Целый двух- или трехэтажный дом – для всего одной семьи. Оттуда же я узнала, что раньше любили заводить питомцев, а у каждого члена семьи была своя комната (у некоторых даже несколько комнат: в одной человек спал, в другой работал, в третьей обедал с семьей). Для гостей, которые приходили на какой-нибудь праздник, была отдельная комната. Если честно, в это верилось с трудом. Учитывая, что это было всего двадцать два года назад… Это вся моя жизнь, а я не считала ее длинной.

Хотелось бы родиться пораньше, чтобы застать те волшебные времена, но я родилась именно в год Катастрофы. Данный факт приравнивался к чуду, потому что – как нам говорили в школе – выжили только сильные, быстрые и умные. Мне неоднократно твердили, что в год Катастрофы выжившая беременная женщина, и вскоре родившая здорового ребенка – это было сказочное явление, и что я должна ценить каждый момент своей жизни и благодарить родителей. Наблюдая сейчас за собой со стороны, было очевидно, что я ослушалась всех этих добрых советчиков.

Мы крались уже минут десять и пока никакого движения на улице не заметили. На самом деле все вокруг выглядело тихо: пустая широкая дорога, дома по обеим сторонам. Если бы не приглушенные настенные светильники вдоль тротуара, то нас бы окутала кромешная тьма. Они, конечно, были для патруля или безопасников, но благодаря этим лампочкам, нам не пришлось включать фонарики.

Несмотря на то, что ни на улице, ни в окнах не было ни единой души, меня не покидало ощущение постоянной слежки. Казалось, что все вымерло, а равнодушные мертвецы продолжали следить из всех щелей.

Вся Сфера казалась единым организмом, который любил поиграть со своей жертвой, прежде чем прихлопнуть ее. Тишина и безлюдье, запах страха и пыли – эти обязательные атрибуты Сферы давили на меня, разжигая ужас.

Проходя каждый дом или угол, я невольно отмечала места, в которые можно было вжаться, если вдруг появится патруль. Но пройдя половину пути, никто – ни мертвец, ни безопасник – на нас так и не набросился.

Осталась всего пара домов, большой перекресток, затем разрушенный забор со старой церковью, и за ней – долгожданная прореха в безупречной стене. Как дар для хулиганов и нарушителей порядка… и для нас.

Я прокладывала путь самая первая. За мной были брат и мама, которые ни разу не отпустили руки друг друга после выхода из дома. Стыдно признаться, что я ревновала из-за этого, но это так. И даже не знаю, кого к кому, ведь выглядело так, что они вместе, а я сама по себе. К маме претензий не было – она никогда меня не любила – а вот брата я считала ближе к себе, чем к ней.

Мама выглядела так, будто ее могло стошнить в любой момент: бледное мраморное лицо с остекленевшими глазами делали ее похожей на красивую статую. И несмотря на то, что она всегда была главная и всегда делала из меня козла отпущения, мне было жаль ее. Какая-никакая, но эта женщина была моей семьей.

Погрузившись в мысли, сама не заметила, как замедлила шаг.

– Что такое? Патруль? – насторожился Дэйтон.

– А? Нет! Я просто… задумалась. – пробурчала я.

– Очень вовремя, детка! – фыркнул Дэйтон. – А ты не могла бы позже заняться этим дерьмом, раз уж втянула нас в приключения?! Давай дойдем до пункта А, а после вместе подумаем о жизни, идет? Теперь двигай задницей, черт возьми! – он практически орал шепотом.

То, как мой братик справлялся с пневмонией и стрессом, не могло не восхищать. Находясь на грани обморока, да еще и с полуживой мамой позади, он умудрялся дерзить. Я любила его за это.

Дойдя до угла последнего дома перед большим открытым перекрестком, я запаниковала. Мы на нем как в чистом поле среди ясного дня, но по-другому не пройти.

– Я первый. – шепнул Дэйтон и обошел меня.

Пришлось перенять у него мамину ладошку. Сказать, что мне стало неловко от этого – ничего не сказать. Но мама будто и не заметила подмену.

Дэйтон подошел к последнему углу дома и, оглядев перекресток, прошептал:

– Вроде никого, но я не вижу вдали. Там нет фонарей.

– Хорошо! Идем! – также приглушенно ответила я.