Ирина Котова - Королевская кровь 5

Гроза, громыхая, уходила, открывая сереющее небо, когда силы покинули их, и они заснули, прижавшись друг к другу – мужчина и женщина, наконец-то познавшие друг друга.

Марина

Я проснулась от жажды и от бьющего в глаза яркого солнца. Мне было жарко – Люк спал рядом, обхватив меня рукой поперек талии, закинув ногу на бедра.

Тяжелый.

Заморгала, зажмурилась – над нами разливалось ослепительно-голубое небо, и если бы не тонкие струйки снега, стекающие по куполу, было бы полное ощущение лета. Пошевелилась, застонала сквозь зубы.

Все тело болело.

Люк задышал мне в волосы, потянулся поцеловать с закрытыми глазами.

- Нет-нет, - голос у меня был каркающий, сорванный, - никаких поцелуев с нечищенными зубами. Медсестра внутри меня категорически протестует.

Он усмехнулся, подул мне на висок и отстранился, закинув руки за голову. Я же попыталась встать.

За спиной щелкнула зажигалка, потянуло дымом.

- Отдам невинность за кофе, - простонала я, поднимаясь. Ноги дрожали.

- Отнести тебя?

- Отнеси, - я рухнула обратно на кровать. – Боги, как все болит. Кто-то вчера постарался.

С его стороны раздался сытый смешок. Я обернулась – Люк лежал расслабленный, довольный и улыбался солнцу. Выглядел он таким помятым, что мне резко расхотелось видеть себя в зеркале.

- Ты знаешь, - пробормотала я лениво, подползая к нему и утыкаясь губами куда-то под мышку, вдыхая его запах и запах нашей близости, - что у тебя глаза светятся?

Ох, Люк, Люк.

Меня накрыло оглушающей, почти животной нежностью и я прижалась еще сильнее.

Теперь я знаю, какой ты в любви – неистовый, сильный. Как завораживающе темны и беспощадны твои глаза, как искажается твое лицо в моменты наслаждения и срывается голос, как беспомощно подрагивают губы после. Как уязвим ты передо мною.

Я все знаю о тебе, даже то, что ты еще не понимаешь. И о себе тоже.

- Светятся, - отозвался он после недолгого молчания и провел рукой по моей спине. – После ранения началось. Когда я тха-охонга усмирить пытался.

- Ааа, - успокоилась я. – Тогда это моя кровь действует.

- Кровь? – переспросил он хрипловато.

Я потерла глаза, морщась от ноющих мышц.

- Тебе не сказали? Этот муравей не только тебя проткнул, но и ядом отравил. А наша кровь способна нейтрализовывать яд. Она еще усиливает родовую магию. Только не говори никому, это семейный секрет. Мариан вон после того, как Васиной крови глотнул, начал оборачиваться, а в тебе, значит, тоже какие-то семейные способности проснулись. Вряд ли они заключаются только в светящихся глазах. С тобой больше ничего странного не происходило?

- Я начал видеть ветер, - проговорил он медленно.

- Ого, - я поцеловала его куда дотянулась. – Ветер – это вроде вотчина Инландеров. Есть родня?

- Дальняя, - ответил он небрежно. Сел, погладил меня по животу, задержал руку на змее.

- Откуда?

- Ты подписывал документы на дарение Пастуха, Люк. Полным именем. Просто скопировала, увеличила – и мне нарисовали, что хотела.

Он молча и почти по-хозяйски гладил меня по животу – и я к ужасу своему снова почувствовала теплое тянущее желание, будто за одну ночь безудержной страсти Люк усилил потребность в себе в сотни раз. Тоже села, провела рукой по его волосам – он охотно склонил голову, улыбаясь. Потеребила ухо, ощущая кончиками пальцев зажившие дырки от серег. Потянулась к своей мочке, вынула золотой гвоздик - крошечный цветок шиповника с белой окантовкой и маленьким рубином в центре.

Он наблюдал за моими действиями с любопытством – а его руки опять не давали мне покоя.

- Будешь носить мои цвета, Люк?

Он усмехнулся, склонил голову.

- Чьи же, если не твои, Марина.

- Дай мне вина. Нужно простерилизовать.

- Детка, - хрипловато проговорил он, - после этой ночи говорить о стерилизации нелепо.

- Не спорьте, ваша светлость, - я прибавила строгости в голосе, и он пожал плечами, отклонился, пошарил рукой у кровати и протянул мне недопитый бокал.

И я оседлала Люка, окунула в вино серьгу – плотная красная жидкость потекла по моим пальцам – и с усилием вставила гвоздик в мочку. Кембритч едва заметно поморщился. Под серьгой выступила красная капля – или это было вино? Я слизнула ее, поцеловала его в шею и прошептала:

- Теперь и я пустила тебе кровь.

Он молча обнял меня, прижал к себе. И поднялся, понес в ванную комнату.

Следующий день незаметно перетек в ночь. Мы долго и лениво лежали в ванне, пока голод не выгнал нас к столу – и меня наконец-то напоили кофе. Мы выходили на заснеженный склон и наблюдали, как несутся в долине машины, как двигаются тени от гор на слепящем снегу, и дышали свежим морозным воздухом – чтобы потом вернуться в теплый дом, скинуть с себя одежду и снова свалиться в постель. Не включали ни радио, ни телевизор, и казалось, что мы одни на Туре. Болтали, рассказывая друг другу о себе – и теперь, после нашей близости, я понимала его гораздо лучше. Поведала я и о своих недавних приключениях – он страшно ругался и курил, и пришлось отвлекать надежным способом. Кажется, я вошла во вкус.