Ольга Грон - Контракт на контакт

Спутник Датериона, Трайвис, висел угрожающе низко. Испещренный ударами многочисленных метеоритов кругляш сыра, от которого кто-то в спешке откусил кусок. Второй спутник, Лаэра, размером поменьше, показывался редко, больше в северных широтах, и напоминал ледяной шар.

Еще несколько поколений назад люди стремились в космос, исследовали ближайшее пространство, строили корабли. В новом мире случился неминуемый упадок технологий, а власть захватили дизарги. Они и сами не летают в космос, утверждая, что рядом ничего нет. Даже Эр-Дизарг, их родина, затерялась в дымке необъятных космических просторов, и мы не знаем, общаются ли они со своими сородичами.

Обратно я не шла – бежала, нащупывая во внутреннем кармане куртки злополучный документ. Патрик едва поспевал за мной. Он остался у подъезда, а я бросилась к лестнице.

Ворвавшись в дом, я постаралась успокоить сердцебиение. Скинула верхнюю одежду, достала договор и развернула. Листок тут же выпрямился, бумага содержала специальные упругие волокна, не позволяющие сминаться или портиться.

Перед глазами будто снова появился сероглазый мужчина.

– Вэйл… Вэйл… проклятый дизарг, – вырвалось из меня, и я тут же оглянулась, будто этот тип мог услышать.

Хотелось расплакаться от досады, потому как я попала в ловушку. И пока не знаю, есть ли из нее выход.

Разберусь. Главное, что жива.

Эрика! Где она может быть?!

Свой комм я потеряла в день проникновения на территорию запрета – кажется, выронила, когда меня поймал этот гадкий Вэйл.

Я нашла в ящике стола старый браслет-комм, сменила аккумуляторную батарею и включила его, разглядывая портрет сестры.

Эрика Энн очень красивая: утонченные черты, тонкие от природы брови, изящные губы. Светло-русые, почти золотистые волосы обрамляют правильный овал лица. Вот только глаза мутные, которые никогда не видели мира, где мы живем.

В отличие от сестры, у меня пухлые губы и волосы темно-русые, почти каштановые. Глаза большие, серые с зеленоватым оттенком. Эрика стройная и худощавая. Как принцесса из древних земных сказок. Я же обыкновенная и ничем не примечательная, разве что гибкая от природы.

Мы попали в приют, когда мне исполнилось шесть. И если я еще помню мать, то Эрика, незрячая с самого рождения, так ее и не увидела. Отца мы никогда не знали, но мать говорила, что он у нас с Эрикой общий.

Мама погибла на производстве. Несчастный случай. Она работала на одном из заводов Истейна, чтобы прокормить двух дочерей. Об отце она всегда предпочитала молчать. Да в том возрасте я и сама не набралась ума, чтобы задавать подобные вопросы.

Почему-то в семье было принято называть дочерей двойными именами на букву «Э». Традиция. Так я и стала Эйрин Элизабет, а сестра – Эрикой Энн. Маму же звали Эмма Эвелина. Она любила шутить по этому поводу, что так проще называть детей, не нужно много думать. Я плохо помнила мать. Только ее грустные глаза и улыбку. Даже когда она приходила с работы усталая, она находила в себе силы улыбаться нам с сестрой.

Я вновь перечитала контракт и спрятала в выдвигающийся из-под кровати ящик.

Ощущение подвоха не покидало. Грело одно – я больше не в тюремной камере, а на свободе.

Я прихватила комм, деньги, набросила куртку потеплее и снова вышла из квартиры.

Патрик ждал меня около дома. Парень с гордостью сообщил, что ветеринар и работник из службы спасения сейчас подъедут.

А дальше все как в тумане. Я так устала, что делала все на автомате.

Звонки в службу завода… Дорога к побережью…

Яркие прожектора, что загорелись над площадкой…

Мы с Патриком помогали переносить в служебный гростер малышей, что весили каждый по три килограмма, не меньше. Исшарку доктор и его ассистент поднимали специальным оборудованием. Мужчины подходили к ней без опаски, я даже прониклась к ним уважением.

Хмурый сторож завода наблюдал со стороны, но в процесс спасения не вмешивался. Хотя по его лицу я видела – он с гораздо бо́льшим удовольствием пристрелил бы нежданных гостей. И не только исшаров, но и нас с Патриком в придачу.

Животных увезли в безопасное место, подальше от города.

Я пощупала опустевший карман и поняла, что отдала последние деньги из отложенных на лечение сестры.

Домой попала на рассвете. Глаза слипались. Но спать не могла, потому что желудок сводило от голода. Тюремный ужин – последнее, что я съела. Я открыла полупустой шкафчик, вздохнула и достала с одной из полок контейнер с сухими полуфабрикатами. Быстро приготовила. Жевала и думала, что все будто случилось вовсе и не со мной.