Евгений Козлов - Художник. Изображая иллюзию

Молодой человек дерзко закрыл за собой входную дверь и, не сходя с занятого места, начал вопрошать.

– Мне поведали, о вашей деловитой заинтересованности в раскрытии подозрительных преступных дел.

Тем непродолжительным временем инспектор в отставке подозрительно прищурил очи, смерив юношу проницательным взором, полагая и располагая прозорливой интуицией. “Еще один желторотый юнец, считающий себя центром Вселенной и с самомнением, доходящим до эксцентричной вседозволенности” – подумал Чарльз Одри, скептически оценивая незваного гостя. – “Что ж, мне это даже нравится, в этом что-то есть, нечто любопытное” – вместо завершения своей мысли сделал нелегкий вывод он. И ответил вслух следующим откровенным порицанием.

– Боюсь, вы плохо информированы о моей деятельности, либо вам дали ложную в корне информацию. Я всего лишь заведующий наискучнейшей картотекой всяческих преступлений. Здесь находятся только письменные характеристики граждан однажды преступивших закон. А все уполномоченные служащие распределены по иным кабинетам, следуйте дальше по коридору и обязательно наткнетесь на оных представителей правопорядка.

Однако юноша не сдался, настоял на своем.

– Из изреченных вами слов следует, что вы боязливо отказываетесь помогать мне, считая мое поручение чересчур безвыходным? – теперь уже с нотами фиглярского отчаяния проговорил юноша.

О, тут детектив со всем своим высокомерием явно был задет за живое.

– Напротив, я желаю чтобы вы дословно заинтересовали меня прозаическим рассказом о вашей проблеме, дабы изменить мой растущий недоверчивый настрой по поводу вашего нежданного появления. – с заносчивой живостью тихохонько предложил Чарльз Одри.

Одобрительно сложив пухлые кисти рук на матовой поверхности офисного стола, и немного сардонически прищурившись, дабы несколько пускай даже мнимо улучшить зрелостью ослабшее зрение, детектив начал пристально всматриваться в немногословного собеседника. Он пристально воззрился на сего вполне обыкновенного на вид, местами не брезгующего дорогими аксессуарами франта. Лицезря будто во всех положенных ракурсах, в детективе создалось подобное первое впечатление: типичный заложник низшего класса с завистливыми повадками неблагоустроенной аристократии. В подтверждение сего довода чрезмерная угловатость фигуры юноши намекала на его плохое питание в частности из-за студенческой экономности, безрассудной бережливости. Особенно слишком низкая посадка глаз свидетельствовала о недальновидности сего юного созерцателя, несуразный оточенный нос и челюсть в белесом пуху указывали на изобилие безудержных несозревших амбиций, со временем возрастающих или угасающих по мере взросления. Обведя глазами, все эти внешние данности обыденной юности, детектив нисколько не казался впечатленным, особенно чересчур продуманная вербальная последовательность изложения дела, говорила о неоднократном мысленном повторе того краткого повествования, либо о лживой хитростной выдумке. Однако несколько нестандартная натура новоявленного юноши выражала неподдельную искренность, даже излишнюю откровенность, впрочем, и многое другое вполне притягивало внимание единственного слушателя этой истории.

Эрнест, а именно подобным именем зовут молодого смышленого человека, уверенно соизволившего явится в тоскливый затхлый кабинет детектива, подошел ближе к столу, и также осмотрел одними сузившимися от света зрачками необычайно невыразимый пейзаж, удивительно исполненный в огненно-золоченых красках, развернувшийся промасленным холстом прямо за окном. Юноша внезапно осознал – сколь слеп он был, ведь он совсем недавно столь упорно спешил, не замечая ничего и никого. Неужели и по лабиринту жизни мы бежим со столь же упрямой слепотой на душе, с поволокой суетной вуали на очах? Но те философские умственные трактаты он отложил в сторону, ибо сейчас настало самое наилучшее время, дабы напрягая импульсивную память, вызволить накопившиеся идеи и парочку весомых предложений. Юноша начал говорить ровно, но местами бессвязно.

– Дело, которое я хочу вам поручить, обстоит таинственным образом. Стоит заметить, что многие даже отказываются слушать мои речи, ссылаясь на неотложную занятость или на помутнение моего рассудка. Насколько же заносчивы, эти ленивые недальнозоркие ищейки, и представьте себе, они еще и ко всему прочему во всем произошедшем обвиняют меня. Обвиняют того, кто темными ночами не спит, кто обшаривает все злачные кварталы города и…