Анна Рэй - Муж из прошлого

Катерина поставила на полях еще два восклицательных знака и улыбнулась, предвкушая, как она ворвется в часовню и исследует каждый кирпичик старинной постройки. И разберется с мистическим свечением.

Решив продолжить изучение графских развалин, Катя обратила пытливый взор на карту местности и принялась составлять маршрут. Через два часа путешественница мирно посапывала, откинувшись на подушки и накрыв лицо картой. Кате снился прекрасный замок с роскошной спальней, бордового цвета обои с золотым тиснением и тяжелые темные гардины создавали интимную обстановку. Она словно увидела со стороны, как лежит на кровати под балдахином в фривольного вида сорочке, а незнакомый темноволосый мужчина склонился над ней. Катерина не сдержала стона, когда незнакомец принялся прокладывать дорожку из легких поцелуев от шеи к груди. Она предвкушала, как губы таинственного любовника опускаются ниже, и выгнулась в ожидании удовольствия… Но ничего не произошло. Девушка приоткрыла один глаз и обнаружила, что рядом никого нет. Более того, шикарный будуар исчез, а она по-прежнему находилась в своей маленькой спальне, раскинувшись на кровати в позе звезды. Вместо полупрозрачной сорочки с кружевами на ней был домашний велюровый костюм, карта противно щекотала нос, а на груди вздымался игрушечный медвежонок Вася.

– Мне срочно нужен отпуск. А еще муж, – сонно пробормотала Катя.

Медвежонок смотрел на хозяйку немигающими глазками-пуговками и молчаливо соглашался. Зевнув, Катерина перевернулась на бок, подкладывая игрушку под щеку.

– Вот бы отметить Новый год в каком-нибудь старинном поместье девятнадцатого века… – Катя мечтательно улыбнулась. – А не махнуть ли в тот замок? Наверняка там и потомок графа найдется – высокий, темноволосый, угрюмый и ужасно одинокий. Все, как я люблю!..

И Катерина прикрыла веки, погружаясь в сладкие грезы о графе и мечтая о фантастическом путешествии в Хрящевку.

Октябрь 1889 года. Москва

Граф Томас Генрихович Кошкин-Стрэтмор трясся в экипаже по припорошенному снегом городу, отбивая пальцами нервный ритм и недовольно хмурясь. В Париже, откуда он недавно вернулся со Всемирной выставки, стояла чудесная теплая погода, а в Москве в этом году снег выпал уже в конце октября. Хотя какой это снег? Так, сплошное недоразумение. Грязно-серое месиво на мостовой возле Сухаревой башни лишь затрудняло движение, да еще власти додумались пустить по центру города конки. И когда успели столько новых маршрутов проложить? Правда, московские старожилы утверждали, что сызнова пути не прокладывали, а потихоньку откапывали после последнего наводнения и грязевого потопа [1] Наводнения в Москве 1855 г. и 1879 г., когда вода достигала отметки более 8 м. – Здесь и далее примеч. авт. . Тогда вода с размытой глиной поднималась почти на четыре сажени: не то что дороги и рельсы, а и первые этажи домов занесло. Богачи старались покинуть подтопленный город и разъезжались на время кто куда. В основном, конечно, в глубинку, в родовые поместья, или в Европу, которую многие считали вторым домом. А вот родители Томаса, наоборот, в те годы перебрались из Лондона в Самарскую губернию.

Увы, его матери, Елизавете Кошкиной, так и не удалось покорить лондонский бомонд. Кое-кто еще помнил танцовщицу Лизоньку, блиставшую в балете «Маркитанка» на сцене Королевского театра, и не позволял забыть об этом высшему обществу. Графу Генри Стрэтмору, страстно влюбленному в супругу и женившемуся, вопреки воле родителей, на русской танцовщице, пришлось покинуть родину и сперва переехать с женой в Париж, где общество более терпимо к подобным мезальянсам. Но после того как во Франции в семидесятом году случилась очередная революция, граф с супругой отбыли в Российскую империю – на историческую родину Елизаветы Андреевны Кошкиной. Граф выгодно вложился в предприятие по строительству частной железной дороги и возвел в Самарской губернии родовое поместье в стиле французского замка-шато.

Сын графа Стрэтмора, Томас, бывал в Москве и в Хрящевке наездами, но после смерти отца осел на исторической родине матери. И теперь Томас Генрихович любовался видом православного собора, одновременно крестясь и чертыхаясь на медлительность «рысаков» и нерасторопность лихача, который взял с него целых два рубля и намеренно плутал, явно посчитав графа за иностранного гостя. Благо экипаж вскоре проехал каменный мост и царский зверинец, за ним показался Вдовий дом с величественными колоннами, а там и Пресненские пруды. Наконец наемный экипаж въехал в ворота трехэтажного особняка, принадлежавшего графу Алексею Петровичу Шубарину, ставшему Томасу закадычным другом. Шубарин был человеком светским и в то же время хватким дельцом. Он добился успехов не только на государственной службе, но и заслужил определенное уважение среди фабрикантов. А тайной страстью Алексея Петровича была наука. Именно она и сдружила столь разных мужчин, объединив общей целью: они мечтали создать уникальные механизмы и подчинить время.