Анастасия Медведева: Рин

Метис. Смесь европейского типа с восточным. Кажется – с японской кровью.

– Что умеешь? – чуть серьёзнее спросил он.

– Что умею – всё пригодится, – уверенно ответила я.

Этот человек не выглядел запуганным пастырем – если он возьмёт меня, нужды доказывать свою чистоту больше не будет. А значит – не будет необходимости обнажать своё тело. И снимать гловы.

Я обязательно должна попасть под его командование.

– Постой, Трой. – Габриэль поднял указательный палец вверх, выглядя при этом невероятно доброжелательно. – Она обвинена в заражении скверной. Я не могу отпустить её с отрядом мужчин в долгое путешествие.

– В долгое путешествие? – переспросила я.

– С отрядом мужчин?! – переспросили все женщины, затем перевели взгляд за спину Троя, туда, где ровным строем стояли охранники стен Десятки…

– ЕЁ?!! Да она же там всех перезаражает!!!

Трой прищурил глаза, глядя на завопившую бабу, затем перевёл взгляд на Габриэля. Тот перекрестил пальцы, сложив ладони перед грудью, и опустил голову:

– Не стоит обвинять человека до того, как его вина будет доказана.

ЧТО?

Я недоверчиво посмотрела на пастора. Не он ли пару минут назад сам обвинял меня? Не он ли до этого устроил суд нескольким сельчанам, притом что на теле одного из них даже не было скверны?!

Чего он добивается?…

Ответ пришёл сам и в следующую же секунду:

– Стащите с неё одежду! Мы должны убедиться, что на ней нет скверны! – закричала девушка, скрытая под платком.

Я внимательно оглядела людей в толпе. Как я не заметила раньше?…

– Своё согласие на обнажение я забираю, – сказала холодно, готовясь дать отпор, – никто из вас ко мне и пальцем не прикоснется.

– Пастырь, вы видите! Она грешна! – упала на колени та самая женщина в платье.

Ох уж мне эти праведницы…

– Я не могу утверждать этого, пока не увижу всё своими глазами, – продолжая изображать из себя скорбного агнца, ответил ей Габриэль, а затем метнул на меня совсем не богоугодный взгляд.

Он хочет, чтобы с меня сорвали одежду!

Я метнула взгляд на толпу – та застыла в ожидании зрелища…

– Если не вы, то это сделаю я! – выпрямилась на ногах женщина и уверенно пошла на меня.

– И я! В нашей деревне не место скверне!!! – воскликнула девушка, укутанная в ткани.

– Что будешь делать, Покахонтас? – негромко спросил Трой, при этом не скрывая сарказма в голосе.

– Убью всех, кто ко мне приблизится, – спокойно ответила я.

– Простых жителей? За это полагается казнь! – с любопытством заметил тот.

– Как и за присутствие скверны на теле, – выругалась я, а затем перехватила протянутую ко мне руку девушки, используя инерцию движения, обвела её вокруг себя и отшвырнула прочь, сорвав кусок ткани с её плеч.

Чёрное пятно на коже было огромным. Как я и думала. Скверна.

– Она была заражена? – испуганно вскрикнула та, что хотела первой идти на меня.

Кажется, она была единственной здесь, кто искренне желал справедливости.

Девушка, позор которой я обнажила перед толпой, заверещала, как зверь, и попыталась спрятать пятно под оставшейся тканью.

– Забавно, – протянул Трой, наблюдая за женщинами прищуренным взглядом.

– Как давно ты на должности начальника? – отступив к его коню, негромко спросила я, не отрывая глаз от застывшей в оцепенении толпы.

– С сегодняшнего утра, – отозвался Трой, показывая мужчинам знак, чтобы те шли с грузом к во ротам.

– Забавно, – в ответ протянула я.

То, что здесь творилось…

– На её теле скверна, Габриэль, – обнажая меч, сказал черноволосый громко. – Как пастор, ты должен взять её под карантин.

– Тогда под карантин нужно брать всю деревню, – негромко сказала я, отступая ещё на шаг.

Мужчин за нашими спинами больше не было. Как он собирается справляться… со ВСЕМИ?

– Или казнить прямо сейчас, – прищурив и без того узкие глаза, продолжил Трой.

Я недоверчиво посмотрела на темноволосого главу наёмников. Он что, специально раздувает огонь в избе, полной сена?…

– Казнить? Меня?! – поражённая скверной сжалась на земле, прикрывая своё тело грязной тканью, и посмотрела на пастора: – Но за что? Я слушалась вас! Я делала всё, что вы говорили! За что меня можно казни-и-и-ить?! – заверещала она, а на её шее появилось ещё одно черное пятно.

– Пастырь никогда не прощает… – зашептались испуганные женщины, – не прощает… не прощает…

Мне даже не нужно было видеть – я просто чувствовала.

На каждой из них.

Женщины пугливо натягивали одежду на открытые участки кожи.