Мария Борнякова - Громовое колесо

– Ольга, – я с трудом отклеилась от стены и на нетвердых ногах сделала несколько шагов. Ничего, идти можно.

Дружинные окружили меня с трех сторон, и мы пошли к княжескому терему. Воины сурово посматривали по сторонам, предваряя возможное нападение, а я хоть смогла оглядеться. Кругом сновал народ, зазывали в свои лавки купцы, вкусно пахло из дверей харчевен. Гомон стоял такой, что мне вспомнились улицы моего города, оставшегося в далеком будущем. Даже взгрустнулось немного. Вернусь ли я когда-нибудь обратно?

Дружинные остановились, и я, зазевавшись, вписалась носом в спину Лешему. Впереди начиналась драка. Два заморских купца ухватили друг друга за грудки и яростно орали друг на друга.

– Ты меня обманул! – брызгал слюной один. – Твои ткани моль поела! Верни мои деньги, сын греха и порока!

– Сам ты вор! – верещал второй. – Это на твоем складе мыши все погрызли, а ты с меня слупить за их работу хочешь!

Дружинные, как и народ вокруг, глядели на купцов задумчиво и с сомнением.

– Разнять бы их, – почесал переносицу Стоян. – Да только не разберу никак, чего не поделили. Эка вишь как дивно лопочат.

Сокол молча кивнул, соглашаясь.

– Моль у них ткани поела, – пожала плечами я. Причина казалась настолько очевидной, что я никак не могла понять, почему остальные в таком недоумении.

– А ты, дочка, почем знаешь? – усмехнулся Стоян.

– Да вон же, тот низкий деньги с худого требует за ткани, что вроде моль сожрала. А второй доказывает, что это мыши. Это же все слышали.

Дружинные переглянулись. Стоян кашлянул.

– Дочка, – задумчиво покрутил ус он, – а ты хоть разумеешь, что они бают не по-нашему?

Я удивленно заморгала. Теперь, когда дружинный мне объяснил, я действительно услышала, что верещат купцы на чужом языке, но чудеса – я их понимала, словно братьев-славян.

– Я тебе сейчас уши отрежу! – завопил низкий.

– Да хватит вам лаяться! – денек был тяжелый, мои нервы сдали. – Неужели не разберетесь, кто на самом деле ткани пожрал?

Купцы вытаращились на меня, будто на привидение. А я вздрогнула снова, потому что они не только меня поняли, но и я вдруг осознала, что слова-то вырвались у меня на их языке. Ой, мамочки… Что ж со мной творится-то, я же кроме английского и не знаю ничего, а тут фиг-арабский какой-то. Мне отчетливо захотелось подойти к стене ближайшего дома и постучаться об нее головой.

– Так, люд торговый, – выступил вперед Стоян, пользуясь заминкой в яростном споре. – Нечего народ криками смущать и драку затевать. Не поделили чего, вперед к посаднику, он вас рассудит.

Похоже, купцы понимали по-славянски. Они глянули на хмурых дружинных, отметили, что руки у тех лежат на рукоятях оружия, заулыбались, как китайские болванчики, раскланялись и вместе заспешили прочь по улице.

– А что, Ольга, ты языки многие знаешь? – полюбопытствовал Леший. – Нам бы толмач толковый пригодился.

– Не поверите, – развела руками я. – Но никакими языками я не владею. Не владела… Сама не пойму…

– Ну так ты из сказаний, значит, пришла, – рассмеялся Стоян. Я поняла, что по службе дружинным приходится сталкиваться со столькими странностями, что их уже ничем не удивишь. – В новоградской земле издревле бают, что раз в сто лет вещий толмач рождается, способный грядущее на Ведовском камне переписать. Так он на всех языках лопотать умеет.

– Погиб твой толмач лет так пятнадцать назад, – отмахнулся от побратима Леший. – Волхвы сказывали, убили его еще в детстве. А до нового толмача еще столько лет. Мы уж точно его не дождемся.

– Слишком много разного люда за ним охотится, – тихо заметил Сокол. – Незавидная участь. Мало кто из толмачей отрочество пережил.

Я мысленно посчитала столетия, но они не сходились. Если толмач родился около 845 года, то отсчитывая по сто лет, я им не могла никак оказаться… Если верить Соколу, то и славно! Боги, и о чем я только думаю!

– Ну, вот и пришли. Воевода нынче у князя в тереме гостит.

И я опять чуть не врезалась носом в спину Лешему. Тьфу ты! Витаю в облаках, а сама застряла в глубине эпох, и когда меня хватятся на развалинах крепости, моего праха уже и на земле-то не останется.

Княжеский терем имел три этажа, резное крыльцо и ярко разукрашенные коньки на крыше. А так дом как дом, только большой.

Дружинные сразу предупредили охрану, и Олег в горницу вышел нас встретить сам. Без шлема воевода казался старше и степеннее. Хотя ему никак не могло быть сейчас больше двадцати пяти лет. В лесу в пылу схватки его глаза разгорелись, а сейчас серьезно и внимательно оглядывали меня, пока Стоян, как старший, рассказывал ему о произошедшем. Мне подумалось, что не зря Олега в будущем назовут Вещим, взгляд у него был цепкий и мудрый. Такому воеводе хотелось служить.