Лия Дэль - Шелтер. Призраки прошлого

Последний месяц лета в этом году изматывал низкими температурами, но Кодекс обязывал ежедневно проветривать квартиру. Ева сдвинула створку и вдохнула сырой аромат асфальта. Ночью шёл дождь. Он всегда идёт ночью. Шаттлы вторую сотню лет контролируют природные явления. Ева попыталась вспомнить, когда в последний раз она промокала под ливнем, и не смогла. Всё упорядочено, всё заложено в расписание.

Зевнув, Ева неохотно хлопнула в ладоши. Звон прокатился по всей комнате, и она ожила: включился огромный телевизор, на кухне забурлила вода в чайнике. Маленькую квартирку в западной и самой благоустроенной части Шелтера наполнили яркие насыщенные звуки старинной музыки.

На мгновение Ева задержалась перед экраном. Склонив голову, она вслушивалась в знакомую мелодию с древней цифровой записи. Да, несомненно, это был «Реквием» Моцарта. Ева часто слышала его, будучи совсем маленькой. «С эмоциями сложно, но я справлюсь», – подумала она и нахмурилась. Хор всё громче тянул Lacrimosa, втягивая в неизбежные размышления.

– Слёзный день.Она подумала, что это удовлетворительно прекрасно, включать «Реквием» перед казнью. Впервые Ева услышала произведение ещё ребёнком.

«Шесть. Да, кажется, мне было тогда шесть. Из Санктума приехал какой-то известный историк. Нас привели в зал, точно такой, как сейчас в Патрулате. Несколько ступенек на сцену, в глубине которой виднелся экран, а по центру трибуна. Историк всё время вставал на носочки, пытаясь казаться выше. Он часто поправлял круглые очки в тонкой металлической оправе и приглаживал седые волосы у висков.

– Зачем он носит эти штуки на лице?

– Это очки, Ева, – Нэни-216 поправила мои волосы, – их носят те, кому нельзя сделать операцию и вернуть ясное зрение.

– Это смешно, – я хихикнула, прикрыв рот обеими руками.

– Смешнее то, что очки ему не помогают, – шепнула Нэни-216.

Через год её арестовали. Но к тому времени правила и ценности Миртена так глубоко во мне засели, что на исчезновение Нэни я не обратила никакого внимания. Словно её и не было.

На фоне выступления играла часть Dies irae[1]. Историк почти час вещал о вреде эмоций и привязанностей. Рассказывал, что мужчин и женщин иногда тянет друг к другу. И хуже этого мало что можно придумать. Страшное слово «ЛЮБОВЬ» он произносил с присущей всем из отдела ИО-1[2] ненавистью. Зато с восторгом рассказывал о Великой войне[3], которая обрушилась на мир в конце XXI века после появления Брегиса. Он восхвалял труд изобретателей Энзониума, вещества, которое спасло человеческий вид от вымирания сотни лет назад. Говорил о важности следования правилам, чтобы не вернуться в Тёмные времена, и про доносы. На это историк сделал особый упор. Как сейчас помню его слова: «Проявите заботу о городах и мире в их стенах. Сообщите, если ваш одноклассник излишне эмоционален». Воодушевлённые этой речью дети сообщали. За неделю мы потеряли десятерых. Юные граждане чрезвычайно ответственные. Этому нас научила Великая Шелта. Та самая, первая. Та, кто сумела основать Шелтер, Санктум и Миртен, город, в котором 20 лет назад родилась я».

Ева отвлеклась от оркестра на экране и уловила своё отражение, танцующее между скрипок и чёрных фраков. Оно не выглядело властным или суровым, как полагалось патрульному. Тонкие черты лица, небольшие каре-зелёные глаза с ореолом выгоревших ресниц, растрёпанные волосы цвета высушенной солнцем земли, пухлые бледные губы, тонкая шея и вполне гармонично сложенное тело.

Провела рукой по лицу и представила, будто бы она сама Шелта. Ева верила, что сможет дожить до того дня, когда её изберут на пост Великой. Никто из жителей не знал, когда происходит выбор и кто станет следующей. У Евы была теория, что на самом деле новой правительницей может стать та, чью жизнь Шелта забрала раньше времени. По-другому девушка не могла объяснить причину такой таинственной жизни Великой.Ева расправила плечи, выдохнула и подошла к зеркалу у входа.

– Сила и уважение – вот два столпа, на которых мы построим будущее, – прошептала она, пригладив волосы. Но одна прядь снова и снова вырывалась из общего строя и выпрыгивала вверх. Ева нахмурилась и с уже большей силой придавила волосы. В этом сражении ей удалось победить. Девушка довольно улыбнулась своему отражению и слегка кивнула. Патрульный обязан быть безупречным: его речь, внешний вид, мысли – всё должно говорить об идеальном человеке. И Ева всеми силами стремилась к идеалу. Все к нему стремились. Все были похожи. Быть другим значило иметь мнение, отличное от мнения Консолидатора и Шелты.