Марина Кистяева - Свидетель

Сейчас же у него появилась личная «перелетная» шлюха. А как ещё назвать Таю?

Не девственница – раз.

Прилетела к мужчине непонятно куда – два.

Надо быть полной дурой, чтобы не понимать, что любой здоровый мужчина будет ею пользоваться. И никакой Комитет тут не указ.

Тая дышала через раз.

Он это видел.

Нервничает… Хорошо.

Ему нравилось, что она нервничает.

Неожиданно. Или, наоборот, вполне предвидено? Он же сейчас по жанру должен начинать мстить.

И возникал закономерный риторический вопрос – почему бы и нет?

Дарен, так же не отрывая взгляда от заметно побледневшего лица Таи, положил руки ей на колени.

Тук… тук-тук-тук.

Её сердце учащенно забилось, затрепыхалось. Тоже закономерно.

Ничего, это только начало.

Чувствуя, как злорадство, порочное и ядовитое, поднимается у него в душе, распирая грудную клетку, отравляя кровь, наполняя её желчью, Дарен медленно начал разводить девичьи колени в стороны.

Тая сопротивлялась…

Неуклюже. Слабо.

Сделала попытку не дать ему развести ноги, но куда ей…

Он ухмыльнулся, никак не прокомментировав её жалкую попытку.

Из-за разницы в росте, он, даже находясь на корточках, едва ли не возвышался над ней. По крайней мере, их лица были на одном уровне. Если он чуть подастся вперед, то почувствует её дыхание.

– Я…

Она должна была что-то сказать. Он видел, как она приоткрыла губы, безвольно их закрыв, и лишь со второй попытки у неё сорвалось с языка одно слово.

Дарен усмехнулся.

– Ты. И что дальше?

Он говорил намеренно грубо, резко, насмешливо. Мог ещё жестче. С матом, в красочных подробностях ей рассказав, что намеревается сделать с её всё ещё привлекательным, пусть и потасканным телом. Почему бы и нет? На данный момент он не видел разницы между ней и «перелетками». А со шлюхами он не церемонился.

Дарен относился к категории тех мужчин, считающих, что девушка должна до последнего беречь себя, блюсти свою девичью честь. Если надо – драться за неё. Пускать чужую кровь. И абсолютно не верил в рассказы тех девочек, что говорили, что у них не было выбора.

Выбор есть всегда. Просто кто-то предпочитал идти на завод, выйдя замуж за коллегу-работягу, а кому-то проще было отработать дырочкой пару часов, придумав несчастную историю, рассчитанную на недотёп.

Поэтому Дарен, выросший в глубоком уважении к женской добродетели, не жалел шлюх. Нет, он их не бил, не калечил. Зачем? Бить изначально слабое существо – ниже мужского достоинства. Он предпочитал равных противников для рукопашного боя или заведомо более сильного, чтобы знать, куда расти, к чему стремиться. Шлюх же он имел, куда и как хотел. Без нежности. Без разговоров. В рот взяла. Ноги раздвинула. В попу дала. Всё. Никаких разговоров. Никаких сантиментов.

А как он поступит с Таей?

Хороший вопрос.

Правильный.

И снова в груди зашевелилась знакомая темнота, а под кожей побежали небольшие разряды, как часто бывало перед обращением. От мысли, что Тая оказалась в его власти, и, наконец, он это осознал в полной мере, его звериная сущность возликовала. Показала когти и клыки – а почему бы и нет?

Он имел право на месть.

Абсолютную. Беспринципную.

Кто совершил предательство, не заслуживает пощады.

И он без труда развел её колени на максимальное расстояние друг от друга.

– Что… что ты задумал, Дарен…

Она не спрашивала. Не хватило духу. Пролепетала в очередной раз нечто невразумительное.

– То, что давно должен был сделать, любимая, – его губы искривились помимо воли. – Разве не ясно? Собираюсь трахнуть тебя. Прямо здесь и сейчас.

– Дарен…

– Рот закрой. Хотя… Ты умеешь работать ротиком, Тая? А? Уверен, умеешь… А горлышком? Как глубоко сможешь меня взять, любимая? Хочу до конца, по самые яйца. Как тебе такой вариант?

Он говорил гадости и смотрел ей в глаза. В них мелькнул страх. Ну, надо же, как неожиданно. Хотя, чему он удивляется? По её запаху он уже некоторое время назад догадался, что она боится.

Правильно и делает, маленькая сучка.

За обман положена плата кровью.

Её кровь ему не нужна. А вот от плоти он отказываться не собирался. Второй раз дураком не будет.

– Дарен…

– Ну что ты заладила «Дарен и Дарен», – теперь он говорил почти что ласково, одновременно усиливая хватку на коленях, давая понять, что любое сопротивление с её стороны натолкнется на жесткий отпор. – Ничего другого сказать не можешь?

Вот теперь он начинал наслаждаться местью. Ох, как правы те, которые говорят, что месть слаще от времени.