Анастасия Сопик - Двойственные души

– У него такое же состояние, – по долгому молчанию поняла Бренди.

– Дело не в этом. Это все этот чертов аукцион.

– А что с ним не так?

– Чарльз получил намного меньше за те Японские статуэтки, чем мы рассчитывали. Жить, по-прежнему, хватает только на еду. Ещё этот дом…

– Так что с ним?

– Его никто не хочет брать. Покупателей ноль. Мы тут застряли.

Кипяток не упустил возможности капнуть мимо чашки на руку.

Взвинчено, я снова дернула рычаг крана вверх, подставляя под холодную струю обожженную руку.

– Я этого не вынесу больше. Здесь ужасно. Одиноко. И с Чарльзом я не чувствую себя больше счастливой…

– Поздно, поздно бросать все сейчас. Ты подумала, где будешь жить? С родителями?

– Мать сгрызет меня заживо. Да и папа не обрадуется.

– Просто признай, наконец, ты рассказываешь мне свои проблемы не затем, что тебе нужен совет.

– Точно! Я могу переехать к тебе. Вместе мы справимся! Ты же мне поможешь?

Последовала порядком ощутимая пауза.

Пальцы под холодной водой совсем немеют, но я не нашла в себе сил выдернуть руку.

– Я не совсем уверена, что это хорошая идея. Ну ты знаешь, маленькая квартира, все дела…

– Ничего, как-то уживемся.

– Да и мой кот. Он терпеть не может детей…

Ясно, все мне ясно. Бренди молодая девушка. Она хочет надышаться свободой, благополучно устроить свою жизнь. У нее ещё есть этот чертов шанс.

– Одри, я думаю тебе нужно повременить с разводом. Будь с ним помягче.

– Может, – без особого энтузиазма соглашаюсь я.

– Не раскисай, со временем все наладится. Одс, прости, мне тут такая красотка по скайпу пишет. Договорились встретиться в пять. Как думаешь, надеть платье или лучше что-то скромнее?

Да, Бренди была у нас по девочкам.

– Надевай, что хочешь. Я не спец в таких делах.

– Не люблю этот твой пессимистичный тон! Ну-ка быстро улыбнулась!

– Бренди, у меня шесть лет такой тон, если ты не заметила. – И не желая портить настроение подруги, добавляю: – Надень платье. Пусть у твоей красотки мозги поплывут при виде тебя.

– Да ну скажешь! Ладно, мне серьезно пора. На созвоне. Целую, пока.

– Хорошо тебе провести время. – Я повесила трубку. Перекрыла воду. Рука не болела, я ее не чувствовала. Как не чувствовала ту тоску, что скреблась где-то там внутри.

В тайне я завидовала Бренди. Пускай мы ровесницы, я ощущала себя старой по сравнению с ней. Сегодня она идет на свидание, у нее впереди столько возможностей. А я была тут, с обожженными пальцами и печальными домыслами Равика из «Триумфальной Арки».

И так целый месяц. Если бы не звонки Бренди, я бы, наверное, сошла с ума. Жить в полной изоляции от общества не то, что трудно, скорее невозможно.

Человек рожден для общества. Конечно, Чарльз этого не понимает. Он днями пропадал в городе. Дни ему не казались просмотром одной и той же кассеты.

В кухню впорхнула Агнес с растрепанной куклой в руках.

– Солнышко, ты проснулась?

– Здравствуй, тетя Одри, – сказала она, поднеся к моемому носу застывшую с улыбкой на лице резиновую игрушку.

– Привет – привет, – подыгрывала я. – Агнес и.…?

– Эмили.

– И Эмили проголодались?

Девочка состроила недовольную мордашку.

– Не хочу!

– У Эмили заболит животик.

– Она не голодна!

– Что-что? Что ты говоришь? – театрально поднесла я ладонь к уху, к игрушке. – Хочешь кушать!? Эмили говорит, что

проголодалась!

– Нет! Она не это сказала!

– Мойте руки, а я подогрею омлет.

– Мм…

– Ну что ты надулась? Давай, бегом!

После тяжкого кормления мы собрались на прогулку. Двор замело, вокруг бело.

Северный ветер обдал морозом щеки, я потуже затянула красный шарф.

Такая снежная зима в Англии – большая редкость.

Агнес выдернула свою ладошку из моей руки и помчалась к соседнему саду.

– Далеко не убегай! – крикнула я ей вдогонку.

Но Агнес не услышала. Закружившись в только ей понятном танце, она зашлась громким смехом.

Один из плюсов был тем, что Агнес нравилось здесь.

Я оторвала взгляд от веселящегося ребёнка и посмотрела вперед, где высилась заплесневелая хлипкая хижина. Прогнившие доски почернели от влаги. Кое-где в деревянной стене виднелись трещины. От старости дом перекосило набок, что создавалось впечатление, словно от одного дуновения ветра его снесет к чертям.

На одной из голых ветвей худой березы закаркал чёрный ворон.

Напуганная Агнес вскрикнула и подбежала ко мне:

– Мамочка, мне страшно, – потянула она меня за рукав пальто по направлению дома.