Олег Попович - Прайд. Кольцо призрака

Ирина подставила щеку перегретому ветерку.

– Много горящих путевок продала сегодня?

– Горящих? – не сразу поняла Ирина.

– Разлетаются люди? В Гаити еще никто не летит? Превратят их там в зомби…

– В Египте, говорят, мумии оживают.

– Ха, ха! Смешно, – сухо откликнулся Павел.

«А! Ну, да. Я продаю горящие путевки в турагенстве. Ирина вспомнила яркие проспекты: Турция, Египет, Таиланд… опять Таиланд».

– Так их и не осталось вовсе… Горячих. Расхватывают все. Даже на Мадагаскар. Народ бежит из города куда угодно. В авиакассах очереди, как в старые времена.

Еще недавно она сидела за столом в пусто-просторном кабинете. Двойная дверь, глотающая шум. Там, за дверью, такой недосягаемый, и для нее тоже – Павел. Ее все мучило, что из-за этой двери никогда нельзя было услышать, о чем и, главное, с кем он говорит по телефону. Подслушивать с параллельного было страшно, опять же из-за него, из-за Паши. Крупное агентство недвижимости.

– Подождите, пожалуйста. Павел Евгеньевич занят. Сейчас не может. Посидите пока. Подождите! Присядьте! Подождите! Присядьте, пожалуйста…

Мимо топ-топ-топ пробегала грибная Шурочка. Мордашка круглая, хорошенькая, на щечках розовый пушок.

Видно, лечилась от чего-то мужскими гормонами. В глазах невесть как туда попавшая небесная лазурь. С низкой посадкой, ноги крепкие, сырые, в грибной шелухе, в мягких завитушках. Носит Паше бумажки, контракты и домашние пирожки с капустой. Гремит фольгой.

«Я его ревновала ко всем девкам без разбора. Сходила с ума. Вены хотела вскрыть. Сторожила в подъезде, пряталась.

Бросишь меня. Уйдешь к рыжей Вальке с ее сдобной, хорошо пропеченной грудью. Смеется, раскачивая груди, прикрыв рот ладонью – все никак не может выпавший зуб вставить.

Элка. Под девочку-подростка работает. Высокий топик. Голый плоский живот с пирсингом в пупке. Лепечет свой сленг, будто вчера говорить научилась.

Пашка смеется: до чего ты ревнючая.

Все началось после их поездки в Таиланд. Обычный вроде бы день. Только в окна летел тополиный пух, скатываясь по углам на полу живыми рыхлыми комочками. А у Ирины от аллергии слезились глаза, лицо опухло, зудело везде, першило в горле и гудело в голове. Пробежала Шурочка. К сочным ногам прилипли пушинки. Возле двери наклонилась, ловко смахнула пух с крепких ног. А вот за ней вошла Алла. Как гром с ясного неба».

Не спрашивая Ирину, уселась на мягкий стул. Закинула ногу на ногу.

Ирина, едва сдерживая внезапно охватившую ее тревогу, сглотнула густую слюну и кивнула. Алла равнодушно кивнула в ответ. Не узнает. Ирина попыталась напомнить:

– Таиланд?… Мы там встречались.

– А. Ну, да. Может быть. – холодно произнесла Алла и отвернулась к окну.

Теперь у Ирины было больше времени рассмотреть ее, чем тогда ночью в Таиланде.

Волосы одной волной мрака обливают плечо. Вжик – по волосам прокатывается колючая звездная искра. Глаза задернуты черным бархатом.

Изящная модильяновская шея, как будто прозрачная. Рука так и тянется к ее шее, то ли для того, чтобы ласкать, то ли чтобы придушить.

Ирина только теперь разглядела тонкий розовый шрам, витой шнурок вокруг шеи. Впрочем, он был старательно спрятан под серебряными цепочками и шарфиком с люрексом.

Даже не думая спросить Ирину, сразу закурила длинную тонкую сигарету. Запахло ментолом и еще чем-то.

Ирина проглотила комок в горле.

– Простите, Павел Евгеньевич сейчас занят. Что у вас?

– Новый контракт.

Ирина не сдержалась:

– Он сейчас не может.

Алла не обратила на нее никакого внимания. Будто не слышала.

«Нет, он может, может. Еще как может! Сам вышел, наклонился, сейчас лизнет ей руку. Шурочка примчалась. Две чашечки кофе и конфеты. Тоже разволновалась. Идиотка, уставилась прямо на нее, с окаменевшим лицом, из круглого ставшего вдруг квадратным, и стояла оцепенев, пока Павел не сбагрил ее».

Ирина отвернулась, опустила потяжелевшую голову, густая кровь пятнами выступила на лице, но спиной чувствовала еще больше, чем видела глазами. «У Паши красивые зубы, надкусывает конфету, а сам смотрит не отрываясь на эту сучку с головой, облитой нефтью».

И вот теперь Ирина в турагентстве продает горящие путевки во все концы света.

«Как быстро доехали! Ну да, Павлушин дом. Привез меня к себе. Даже не спросил, куда мне надо».

В квартире Павла старинный черный рояль, оставшийся еще от деда. Даже когда рояль закрыт, все равно слышен слабый гул натянутых струн. Испанская гитара в углу – детское увлечение Павла.