Эми А. Бартол: Неизбежность (ЛП)

— Какими преимуществами? — спрашиваю его я, наверное есть какие-то преимущества, когда ты наполовину ангела, наполовину человека.

— Ну, например, Рид больше не может что-то мне внушать, — ухмыляется Рассел. — И теперь они посвятили меня во все тайны, которые известны тебе. Булочка думает, что у меня будут такие же красные крылья, как у тебя — что я также буду Серафимом, что, кажется, раздражает Рида. Если мы когда-нибудь доберемся до рая, то я превзойду его по иерархии.

— Рассел, мы вроде мутантов, не думаю что мы кого-то превосходим, — серьезно говорю я.

— Знаю, что не мог быть более взволнованным, чем когда думал, что вы инопланетяне. Когда я думал, что был каким-то видом иностранца или кем-то еще… но, это намного страннее, — с некоторым легкомыслием говорит он.

— Расскажи мне об этом. Пытайся мыслить как чистокровный американец, хотя можно просто подождать и посмотреть, что из тебя получится, — отвечаю я, пытаясь привнести в разговор свой собственный бренд юмора. — Это скорее жутко, нежили весело, правда?

— Неа, но по крайней мере мне не было жутко. Во всяком случае, у меня должна быть интересная вечность. Не могу дождаться, чтобы увидеть что же произойдет дальше.

— Это должно быть интересно… и у нас есть для этого целая вечность, так что, может быть, мы должны дать Эви отдохнуть, чтобы ей стало лучше, — непринужденным тоном говорит Рид.

Как только Рид вошел в комнату, Рассел встает.

Он неприятно кривит губы.

— Ты прав, — жестко отвечает Рассел Риду, — у нас Рыжикам будет целая вечность, чтобы обсудить это. Я просто волнуюсь за тебя. Я имею ввиду, ты в любое время можешь позвонить на небеса. Вероятно, некоторое время у меня были Р и Р. Кто знает, что будет дальше?

Услышав рычание Рида, вижу, как сразу же напрягается Рассел и принимает защитную позу ангела. Я коротко задаюсь вопросом, не инстинкт ли это.

— Что происходит? — спрашиваю их я, удивленная их отношением друг к другу.

Глядя то на одного, то на другого, но не один из них не отвечает на мой вопрос.

Они просто продолжают смотреть друг на друга.

— Ничего любимая. Я просто проверял как ты, — говорит Рид.

— Я прекрасно. Просто мы с Расселом говорили о том, что оба теперь монстры, — объясняю я, протягивая к нему руки.

— Ты не монстр, — садясь рядом со мной на кровать, говорит он. Берет мою руку и легко целует ее: — Для дискуссии есть другая рука, Рассел.

— Рид! — оборонительно говорю я. — Не говори так.

— Все нормально, Рыжик, — говорит Рассел. — Я действительно должен идти и собираться домой. Мы перевезли сюда все мои вещи, поскольку я предполагаю, что теперь это будет штаб-квартира, пока Рид и Зи не продумают наш следующий шаг.

— Когда ты уезжаешь домой, — с беспокойством спрашиваю его я.

— Сегодня вечером у нас девочками рейс в Детройт. Мы вернемся через пару недель. Я буду скучать по тебе, Рыжик. Я хотел бы, чтобы ты тоже могла поехать, — заботливо говорит Рассел.

— Я тоже буду скучать по тебе, — говорю я, но чувствую облегчение от того, что никуда не собираюсь ехать. Я испорчу ему каникулы, потому что буду в трауре из-за дяди. Даже сейчас я с трудом способна сдерживать жгучую боль в себе, так, чтобы Рассел не заметил ее.

— Позаботься о ней, — строго говорит Рассел Риду.

— Как о своей жизни, — сразу отвечает Рид, но это больше похоже на клятву, чем на возражение.

Рассел подходит к постели, наклоняется и нежно целует меня в щеку.

— Я люблю тебя, Рыжик, — говорит он.

— Я тоже люблю тебя, Рассел, — улыбаюсь ему я. — Счастливого Рождества.

— Счастливого Рождества, — отвечает он и разворачивается, он выходит из комнаты, оставляя меня с Ридом.

В течение следующих нескольких дней я нахожу в себе силы подняться с постели и начать заботится о себе. Мои шрамы быстро заживали, а потом они совсем исчезли, словно их никогда и не было. Если бы только эмоциональные шрамы заживали так же, но я знаю, что я буду носить их так долго, как только моя память сможет выдержать это. Думаю, моя память решила никогда не забывать о той ночи, произошедшей недели назад, поскольку каждый раз, когда я закрываю глаза, чтобы отдохнуть, мне снятся кошмары. Я пыталась быть нормальной для Зефира и Рида, но не думаю, что могу одурачить хоть одного из них, так как у них сверхъестественный слух, а я плачу каждую ночь, как только ложилась спать.

Я понимаю, насколько тяжела для Рида была моя болезнь, когда я первый раз за все это время спускаюсь на первый этаж, то увидела, что он сделал со столовой. Она была почти пуста, потому что Рид разбил почти все, что было в комнате. Зефир говорит, что Рид превратил стол в щепки, так что они уже избавились от него. Шикарный подсвечник, который раньше украшал стол, сейчас превратился в неясные куски металла, но что-то что немного похоже на картину Дали; Рид согнул их так, что они выглядели, словно их расплавили.