Рене Луфф - Наро

– Что «не зря»? – зацепился за эту фразу Данила. – Что «не зря»? – повторил он.

– Это я посылала тебе… Прости, что заблокировала твою память.

Губы девушки шевельнулись, но Данила не расслышал следующих слов. Он нагнулся, приподнял слегка ей голову: ему казалось, что так будет лучше для неё. Но тело девушки совсем обмякло, и она издала тихий стон.

– Скорее! Сюда! – вновь закричал Данила.

Тотчас за спиной он услышал приближающиеся шаги: со всех ног к пострадавшей бежали врач и водитель, выбравшиеся из перевернутого автомобиля.

– Да отойдите же, – потребовала врач и уже склонилась над девушкой.

Толпа над девушкой сгрудилась в плотное кольцо, оттеснив Данилу. «Сейчас появится ещё одна «скорая помощь», – поймал себя на мысли он, крепко сжимая браслет в кармане куртки. – Девушку отвезут в больницу». В памяти пронеслись какие-то бессвязные отрывки ночного видения. Выдавленный толпой людей, Данила собрался было вернуться назад, к девушке, как звук сирены ещё одной машины скорой помощи заставил его впасть в какое-то необъяснимое оцепенение. Он простоял так с минуту, не шелохнувшись. Затем увидел, как бригада прибывших врачей надела девушке кислородную маску. «Да, именно так и было в моём видении… Всё, от начала и до конца! Но почему я не поверил в него? Почему не пришёл сюда заранее? Я бы смог всё изменить! Нет, не смог, – он тут же оборвал себя. – Она предупреждала об этом… Получается, она знала? Безумие… Погибнуть ради этого странного браслета. В чём же смысл?»

Данила обернулся: двери «скорой» захлопнулись, машина тронулась с места. «Так, номер больницы. Номер? – саркастическая улыбка так и застыла на лице. – Её уже нет. А я? А я влип в какую-то странную историю, нажив себе ещё одну головную боль. Как будто мне мало врагов – конкурентов, – сильно сжав челюсти, Данила скрипнул зубами. – С ними бы разобраться».

Данила повёл крепкими плечами, но не от холода, а от того неприятного чувства, которое вдруг овладевает человеком, когда он лишён права выбора, когда за него всё решили обстоятельства судьбы. Натянув вязаную шапку почти на глаза, Данила решительно поспешил уйти с места, ставшего вдруг для него ненавистным.

– Стойте! – преградил дорогу незнакомый высокий человек с колючим взглядом и впавшими щеками. – Я видел, вы что-то взяли. Покажите! – потребовал он.

– Ничего, – спокойно ответил Данила, почувствовав неприязнь к появившемуся из ниоткуда незнакомцу. – Ровным счётом ничего.

– Но? – только и произнес незнакомец, с недоверием измерив Данилу взглядом. – Верните! – он протянул руку. – Или я сообщу в полицию.

– Ничего, – равнодушно повторил Данила и направился прямо на незнакомца, чуть не сбив его с ног.

Данила повернул на стоянку, где оставил автомобиль. Сел в салон машины и включил обогрев сиденья. «И что мне с ним делать?» – подумал он, разглядывая геометрические фигуры на широком браслете. С виду было похоже на отполированный до блеска металл серебристого цвета, но на ощупь вещь была шероховатой, с ощутимыми углублениями и бороздками, совершенно невидимыми глазу. «Наро, – усмехнулся он. – Незнакомый сплав. Что за материал? Я ведь современный человек и достаточно образованный, чтобы поверить в то, что со мной происходит в последнее время».

Данила случайно надавил пальцем на одну из фигур – они вдруг плавно поехали по поверхности браслета и замерли в другом порядке. «Интересно. Что бы это значило?» – насторожился Данила и начал внимательно ощупывать браслет, пытаясь что-то изменить в системе выстроившихся фигур. Но… ничего. В автомобиле сработал телефон.

– Да? – сухо ответил Данила, хорошо понимая, кому понадобился.

– Доброе утро, – поздоровался мягкий голос его секретарши. – Данила Александрович, совещание остаётся в силе? Как наметили? В десять утра?

«Доброе ли?» – язвительно заметил про себя он, но девушке ответил иначе:

– Отмени. Буду позже, Ольга.

Данила сбросил звонок. «Еду к Филиппу, – решил он. – Надо всё рассказать другу. Занятно, что скажет Фил».

В просторном светлом кабинете в массивном мягком кресле с автоматической подставкой для ног сидела молоденькая брюнетка и, прикрыв глаза, что-то эмоционально рассказывала человеку в белом халате, высокому, худощавому, в круглых очках, который стоял у окна, скрестив на груди руки, и изредка поправлял яркий галстук. Выражение лица его при этом можно было назвать не иначе как насмешливой физиономией, которая с язвительной ухмылкой поглядывала то на часы, то за окно, то на посетительницу. Кабинет насквозь пропитался малазийскими благовониями, которые тлели в виде «лучин» по разным его углам. Человек в белом халате с иронией поморщил нос и зевнул, прикрыв рот рукой. Но зевнул, видимо, неоправданно громко.