Кира Измайлова - Одиннадцать дней вечности

Бывают шторма и посильнее, но все равно не позавидуешь тем, кого непогода застигла в море, да и на суше путникам приходится несладко… Хорошо, если попадется по дороге гостеприимный дом, где можно отогреться и высушить вещи, а если нет? Каково ночевать под открытым небом, я помнила даже слишком хорошо!

А его высочество задерживается, сообщила Анна удрученно, прислал гонца — тот приехал совсем измученным. Но то человек, а почтовый голубь просто не долетит в этакий ураган! А хозяин не любит, чтобы о нем волновались понапрасну, вот и послал весточку…

«Задерживается», — повторила я про себя. С одной стороны, это и хорошо: я не знала, как объяснить незнакомцу, кто я такая и откуда взялась. С другой — чем дольше ждешь, тем тяжелее становится на сердце.

— Сударыня, — окликнула Анна, — а я вот что придумала, если вы возражать не станете… Чем в окошко глядеть… Да и на что там глядеть, небо свинцовое да дождь проливной! Словом, вдруг не побрезгуете?

И она положила передо мной грифельную доску.

— Я же говорю, грамоте худо-бедно обучена, — серьезно сказала служанка, — и детишек учила. А у вас разумения всяко побольше будет! Глядишь, хоть имя свое напишете… Что скажете? Вы только уж не серчайте, я вас обидеть не желаю, просто скучно ж так просто сидеть… Попробуете?

Я невольно засмеялась, а потом кивнула несколько раз. И как мне самой это не пришло в голову?

Учительница из Анны вышла строгая. По утрам после завтрака она задавала мне «урок» — списать от сих вот до сих из толстой книги. Это были предания о подвигах великих героев древности: сперва Анна несколько раз читала вслух те строки, которые мне надлежало переписывать, и говорилось в этих отрывках то о спасении дев, то о сокрушении врагов, то о победах над чудовищами… Признаюсь, принеси она что-нибудь из душеспасительных сочинений или назидательных романов, которые, помнится, дамы читали друг другу по очереди вслух, я быстро бы утомилась от таких занятий. Тут же хоть интересно было узнать, сокрушил ли рыцарь Эльрих дракона или пал смертью храбрых, умерла ли прекрасная Ленора от горя и страданий по потерянному возлюбленному или же вышла замуж за его друга и прожила счастливо до скончания дней своих?

Буквы я уже знала, отдельные слова, повторюсь, разбирала, а метод Анны, судя по всему, мог принести определенные плоды в будущем. Правда, боюсь, в очень отдаленном будущем: как она сама призналась, буквы-то она в слова складывать умела, а смысл написанного понимала далеко не всегда и втолковать его мне не могла. Наверно, обычный учитель управился бы быстрее, но где было его взять? Должно быть, этот мастер Йохан был человеком ученым, но он сопровождал хозяина в дальнем странствии, да и вряд ли бы стал возиться с невежественной немой девицей!

Так я думала, то глядя на свинцово-серые тучи за окном, то бездумно рисуя на грифельной доске. Положенное я уже давно переписала и даже, кажется, уловила, почему одно и то же слово оканчивается по-разному, и мне было скучно. Анна все не шла, и я уж решила поискать дальше по тексту знакомые слова, но сперва дорисовать в уголке доски то, что начала: полураскрывшуюся розу в обрамлении вьюнка — похожая была на одной миниатюре в книге, но мне она показалась недостаточно живой… И увлеклась.

— Ой… — прошептала Анна у меня над ухом, и я чуть было не выронила грифель от неожиданности. — Это вы сами, сударыня? Ох, что я глупости говорю, голова моя дурная! Кому ж, кроме вас…

Она отступила на шаг и полюбовалась рисунком.

— Сразу видно даму благородную, — сказала Анна наконец. — Их всех рисовать учат и музицировать… ну, кому медведь на ухо не наступил! Вы, может, тоже умеете?

Я кивнула.

— А танцевать?

Это я тоже умела, успела выучиться даже самым сложным танцам, долго ли, так что снова кивнула.

— Ну вот, — снова кивнула Анна и повернула доску. — Эх, такой бы узор да вышить, вот красота бы получилась? А вы, сударыня, вышивать-то как… можете?

Я снова покачала головой:

— Не умеете? Или не любите?

Я показала на пальцах — второе. Не люблю… Хотя в самом деле — не умею. Но лучше об этом не упоминать: тут девушки, если родились в знатной семье, обучены этому искусству, а вдобавок умеют кроить и шить — если они чуть похуже происхождением, ну а крестьянке не уметь этого всего, да еще прясть и ткать вовсе зазорно!

— Ну что ж, дело хозяйское, — вздохнула Анна и добавила: — Сударыня, а можно, я эту доску возьму, а вам другую принесу? Внучке Мари покажу, пускай вышьет! А то так-то она мастерица, если по готовому узору, своей-то выдумки никакой. А так, глядишь…