Ирина Зволинская - Тайна архивариуса сыскной полиции

– Держите руки на кошельке, – серьезно сказала я женщине и осеклась.

Незнакомка, не скрываясь, изучала моё лицо, и я растерялась. Странное она производила впечатление, словно была фейри из сказки, которую рассказывала нам с Олей наша английская няня, настолько чужой она казалась здесь, посреди разномастной рыночной толпы. Под светлым двубортным пальто видны были широкие брюки и мыски дорогих кожаных ботинок, в такой-то грязи… Короткие темные, почти черные волосы немного вились, подчеркивая огромные, изумленно распахнутые сливовые глаза.

Что так удивило её? Что она увидела во мне?

Кто-то толкнул меня в плечо, и я очнулась. Коротко кивнула женщине и отвернулась, намереваясь уйти, наконец, с рынка.

– Подошдите, – чуть шепелявя и растягивая гласные, сказала она, и я остановилась, вновь разворачиваясь к ней лицом.

– Спасибо, – она улыбнулась, лицо её преобразилось, осветилось изнутри. – Я только вчера приехала в Империю.

Иностранка. Вот оно что.

– В Петербурге нужно быть начеку, – ответила я и поняла, что тоже улыбаюсь в ответ. – Откуда вы?

– На-че-ку, – повторила она. – Какое интересное слово, – её глаза лучились, словно я сказала ей не пустую фразу, а открыла какую-то очень важную тайну или рассказала веселый анекдот. – Я приехала из Парижа.

Париж… Перед глазами замелькали картинки далекого прошлого. Я и Ольга, с восторгом изучающие мамино платье, пошитое специально для Grand Opéra. Мы были совсем детьми, нас оставили дома. Тот особняк недалеко от Елисейских полей был продан отцом первым.

– Etre sur ses gardes, – перевела я.

– Вы говорите по-французски? – обрадовалась она и перешла на родной язык: – я удивлена. Я собираюсь отобедать, составите мне компанию?

– Простите, – я покачала головой. – Спешу.

– Как жаль, – расстроилась француженка. – Студентки пока опасаются сближаться с иностранной преподавательницей, а профессора в России – сплошь мужчины. Это так непривычно … принимать пищу одной…

– И быстро, – понимающе подхватила я. – Никаких тебе субботних обедов.

Родители возвращались с них за полночь…

– Это разбивает мне сердце! – эмоционально воскликнула она. – Ваш город совсем не любит гостей.

– Вы заставляете меня испытывать за него стыд, – рассмеялась я. – Но поверьте, он совсем не так суров, каким кажется на первый взгляд. Вас просто не представили ему должным образом.

– И это грустно, – согласно вздохнула она.

– Но это можно исправить, – неожиданно для самой себя сказала я. – Хотите, завтра в пять часов я зайду за вами на проходную и познакомлю вас с вечерним Петербургом?

Француженка неверяще на меня посмотрела и тихо ответила:

– Да.

Господи, что я делаю? Мало мне проблем… неужели ради возможности говорить с кем-то по-французски я готова идти через весь город? Неужели настолько тоскую по прошлому?

– Очень, очень хочу! – пылко заверила меня она и протянула ладонь. – Только боюсь быть вам в тягость…

– Ни в коем случае, – я пожала её руку. Крохотные пальчики её оказались неожиданно сильными.

– Меня зовут Клер. Клер Дюбуа, – представилась моя новая знакомая, и только тогда я поняла – мне не стоило даже заговаривать с ней.

Я снова забылась. Госпожа Шувалова изволила вспомнить детство! И теперь должна представиться в ответ. А заодно объяснить, почему ходит в поношенном пальто и трехрублевых калошах. Да-да, графинюшка. То весь твой бюджет.

– Что-то не так? – заглянула она мне в глаза. – У вас уже есть планы?

– Нет-нет, – выдавила я. – Я приду завтра.

Приду, раз обещала. Держать слово – единственное, что я могу себе позволить сейчас.

– Меня зовут Мария, – сообщила я. Назвать фамилию так и не смогла.

– Я буду очень ждать, Мари! – воскликнула Клер.

Я дернулась, пощечиной ощущая своё имя.

– Кому ты пишешь, Мари?

– Подруге, – я сминаю в руке листок, закрываю резную крышку бюро и встаю с кресла.

– О чем? – он подходит ближе.

Вечернее солнце гаснет в его глазах.

– Я лишь призналась в чувствах к её брату.

– Денских не допустит этого брака, – Алексей кривит губы, да только я вижу, что попала в цель.

– Брак? – расправила платье. – А я и не говорю о браке. У меня нет приданого, у меня нет больше имени, у меня и наследства-то нет. Однако, мне надо на что-то жить. Не вы ли мне это говорили?

– Вот как? – едва сдерживаемая ярость во взгляде. – Вот, каков твой выбор, Мари? – он хватает меня за плечи. – Станешь содержанкой? Пойдешь по рукам? Это ведь лучше, чем быть княгиней Милевской, верно?