Терин Рем - Наг

– Как вкусно пахнет! – сказал Инг, хватая горячий пирожок.

– Обожжешься. Да и нельзя горячий хлеб есть, – попеняла я другу, игриво хлопая его по ладоням. Парень наигранно расстроился, но добычу не отдал, а положил рядом, ожидая, когда выпечка остынет. – Инг, если хочешь, можешь тоже уехать с отцом.

– Ни за что! Во-первых, если лиер нас поймает, то твоим родителям и Софи грозит лишь стать «дорогими гостями» его поместья, без права передвижения, а мне он с радостью оторвет голову – ну или что-нибудь еще. Во-вторых, где я еще так развлекусь: горы, море, острова архипелага… – мечтательно протянул друг, подмигивая мне лукавым карим глазом. – А в-третьих, не оставлю же я тебя наедине со змеем! Он хоть разумный, но незнакомый мужчина. Мало ли какие мысли бродят в его голове?

– Не хочу думать, что лиер может достать моих родных, – расстроилась я.

– Значит, не думай. Они не дети и точно знают, что делают. Скажи, ты разве для своей дочери не сделала бы того же?

Что я могла ответить? Конечно же, попыталась бы, несмотря ни на какие угрозы, поэтому только кивнула в ответ другу.

В этот момент на кухню бесшумно заполз наг. Выглядел он уже намного лучше: светлая кожа человеческого торса с редкими перламутровыми чешуйками сияла чистотой, как и длинный черно-зеленый хвост. На плечи наг накинул чистую папину рубашку, которая хоть и была немного велика, но сидела вполне прилично, а с того места, где у мужчин обычно надеты брюки, шел широкий темный шарф отца, перетягивающий хвост нага, как широкий кушак. Жалко было темные волосы, которые наг безжалостно чем-то обрезал, и теперь короткие неровные пряди превращали его аристократичное, немного хищное лицо в разбойничье.

– Зачем же так? Может, можно было распутать? – спросила я о волосах, но наг только отрицательно покачал головой и лукаво улыбнулся, отчего стал выглядеть моложе и привлекательней.

Ингерд, добрая душа, отдал змею честно украденный пирожок, резонно рассудив, что ему нужнее, но тут же стянул у меня следующий, снова получив по рукам.

Решив не томить мужчин ожиданием застолья, я разлила суп по тарелкам и передала их Ингу и нагу, опять украдкой наблюдя за последним. И снова аристократически правильные манеры, которыми вполне могла восхититься моя наставница мадам Буве. Так кто же этот нааганит?

На стук столовых приборов вскоре пришли зевающий папа и недовольная Софи.

Позже, за чаем, мы обсуждали ближайшие планы. Отец решил ехать ночью, чтобы не привлекать лишнего внимания или, что вероятней, чтобы Софи не запомнила никаких ориентиров по дороге. Надеяться, что девушка будет молчать в случае поимки их лиером, не приходилось.

За домашними хлопотами вечер настал незаметно, приближая неприятный момент расставания с папой. Я подготовила им с бывшей подругой плотный перекус на дорогу, заботливо завернула в чистую ткань и уложила в корзину.

Я долго обнимала отца, боясь, что если отпущу его, то больше не увижу. Он тоже немного дрожал от напряжения, но решительно разжал объятия и стал прощаться с мужчинами.

– Берегите ее, – сказал он обоим, по-отечески обнимая Инга и похлопывая по спине. Нагу же пожал руку.

– Шаянес неш Оштон. Ваш-ш должник, – хрипло прошипел змей отцу.

Наконец отец запрыгнул на козлы, тронул коней, и вскоре экипаж скрылся за очередным поворотом горной дороги, петлявшей в чаще леса.

*

Шаянес неш Оштон

*

Отогреваясь возле горящего камина, я с трудом верил, что самое страшное осталось позади.

Отец и дядя меня учили всегда быть сильным и ничего не бояться, но сидя в грязной, сырой клетке, лишенный голоса и права называться разумным, я стал поддаваться страху. Нет, я не трусил перед эльфами и не страшился умереть в бою, а вот погибнуть взаперти, будучи заморенным зверем, у которого даже нет имени, было бы ужасно.

Дома я мечтал, что Барим уцелел, как и его обитатели, но не предусмотрел, что длинноухие не забыли о своей ненависти к нам.

Переход дался тяжело: от боли казалось, что в моем теле не осталось целых костей или живых тканей. Сквозь красную пелену видел, как меня уносят, слышал напевные заклинания эльфийских целителей, ощущал их магию, но кошмар начался позже, когда я пришел в себя с магическим ограничителем на шее.

Эльфам хорошо известно, что магия нагов строится на словесных формулах, поэтому первое, чего меня лишили, был голос. Второе, чего я не обнаружил, – это моя одежда, золото и амулеты. Оглядываясь в темном помещении, я полагал, что все происходящее ошибка, но не мог произнести и слова, а потом пришел он.