Vera Aleksandrova - Избранная пламенем

Названное число не умещалось в мозгу вулкана. Представить себе такое невозможно. Зейн хмурился, слушая деда, не понимая, как сможет все осилить. То, что собирался взвалить на его плечи этот олимпиец, даже звучало неподъемным.

– Я не уверен, что гожусь для подобного, – с сомнением произнес вулкан, глядя на Лакрида.

– Ты мой внук, – уверенно парировал олимпиец, приподнимая палец правой руки вверх и направляя его на Зейна. – Теперь ты Кохилас. Никогда ничего не бойся. За тобой огромная армия, военный флот и, самое главное, репутация нашей семьи. Кохиласы никогда не были дураками и, глядя на тебя, я готов ручаться, что не станут.

– Я стал Кохиласом час назад, – поджав губы, усмехнулся Зейн. – Всякое может случиться.

– Ты был сыном Диметры всю жизнь, – напомнил дед. – В тебе кровь Олимпа, и ты вулкан. О последних говорят, что они упрямы и вспыльчивы, но ты другой. Наша кровь уравновешивает тебя. Упрям, горяч и вдумчив, мальчик, ты добьёшься большего. Думаю, ты расширишь империю.

– Женщины очень дорогой и редкий товар в космосе, – медленно произнес Зейн. – Кто мог согласиться продать такой бизнес?

– Тот, кто без моей помощи не мог его охранять, – фыркнул дед. – Тот, кто устал и не способен нормально управлять делами.

– Они все пленницы? – вкрадчиво спросил вулкан. – Я знаю, каково это.

– Ты мужчина, вулкан и боец, – возразил Лакрид. – А они – женщины в космосе. Этот мир жесток к ним. Девушек с раннего возраста продают и заставляют жить сразу с несколькими мужчинами. Они умирают в муках, терпят плохое обращение и голод. Их захватывают, насилуют и продают; нередко это делают с ними их родственники. Многие заставляют своих дочерей спать с другими мужчинами за банковское железо. За все циклы владения Прамакулом я услышал достаточно историй, заставивших меня содрогнуться. Разыскивая дочь в таких местах, о которых женщинам лучше не знать, я находил там хрупких девочек, с которыми обращались хуже, чем с трегунами. Как и бойцам Адмар, я предлагаю им лучшую жизнь. Их регулярно и хорошо кормят, не обижают и не заставляют работать, их здоровье стоит на первом месте. Многие увидели кровать лишь в борделе. А другие смогли нормально есть и пить. Мужчина, обидевший однажды женщину в Прамакул, лишается права посещения навсегда. Этого нет ни у одной бедняжки за пределами моих станций. Ты думаешь, благородные дамы по-настоящему свободны?

Зейн молча слушал слова деда. Вулкан впервые рассматривал ситуацию под таким углом. Раньше женщины попадали к нему в шахту и тряслись от страха. Зейн никогда не интересовался их прежней судьбой.

– Богатые семьи и бедняки рассматривают своих дочерей, как товар, только продают их один раз и очень дорого, – продолжил Лакрид. – Это называется браком: политическим, династическим, идейным или иным, суть одна – женщина передается другой семье с целью получения дальнейших выгод, привилегий или сфер влияния. Да, женщины живут несравненно лучше, чем в иных местах, но как-либо управлять судьбой они не могут, как и выбирать за кого выйти замуж. Я сам женился по «совету» отца. Но совет был таким настоятельным, что был похож на приказ. Свою невесту я увидел лишь на свадьбе, она была готова разрыдаться от ужаса.

Усмехнувшись этим воспоминаниям, Лакрид отпил из стакана и посмотрел на внука.

– В Прамакул женщины в большей безопасности, – пожал плечами олимпиец. – Исключение составляет лишь по-настоящему любящая семья, но даже такую всегда могут ограбить; и девочки, выросшие в тепличных условиях, попадают, как правило, в самое ужасное место, как Диметра. Я берег её, считая, что уж в мой дом никто не сможет попасть, но не учел, что умелый охотник свою добычу выманивает хитростью. Так и случилось с моей дочерью. И как бы я не искал её, жизнь забросила её в бойцовую шахту.

– Она была счастлива с ним, – тихо произнес Зейн. – Когда отец умер, мама оплакивала его. Я помню.

– Возможно она оплакивала свою судьбу, – предположил дед. – Смерть – это перемены в её жизни.

– Мама улыбалась при нём, – сказал вулкан. – Хоть отец и не был особо дружелюбен, но не с ней.

– Спасибо, что рассказал об этом, – тихо произнес Лакрид. – За прошедшие годы я представлял Диметру во всех злачных местах, где находил женщин; и мне казалось, что она вот-вот умрет от болезни или мучений.

Зейн замолчал, не желая вспоминать, как именно умерла его мама. Вулкан чувствовал, что деду такое лучше не знать.

– Это принадлежало ей, – произнес Зейн, протягивая деду единственную драгоценность, которую хранил всю жизнь.